Восстание в Кронштадте. 1921 год

Однако лозунг должен был использоваться только как «средство, пригодное для политического маневрирования», до тех пор пока не удастся свергнуть коммунистов. В случае победы устанавливалась военная диктатура, чтобы не допустить хаоса и анархии в стране. Последний пункт был явно предназначен лично Врангелю – что-то вроде подарка в знак благодарности. Единственное, на чем моряки настаивали с полной категоричностью, – это на том, что русский народ должен «сам для себя решить, какое хочет правительство»[120].

Гримм сразу согласился на эти условия, а спустя несколько недель пришел положительный ответ от Врангеля. Договор, похоже, вступал в силу. Летом 1921 года, если верить сообщениям советских чекистов, Петриченко в сотрудничестве с Гриммом и Вилькеном набрал группу моряков, сбежавших из Кронштадта, и тайком ввез их в Петроград. В нужный момент эта группа должна была принять участие в борьбе против коммунистов. Моряки действовали под руководством Петербургской боевой организации, возглавляемой В.Н. Таганцевым, профессором географии Петербургского университета, и связанной с Национальным центром. Рано или поздно армия Врангеля должна была начать действовать, но, прежде чем это произошло, Петербургская боевая организация была раскрыта и уничтожена.

Моряки, однако, не пали духом. В июне 1921 года на съезде Русского национального объединения, созванного по инициативе Национального центра, решался вопрос объединения эмиграции в походе против большевизма. Группа кронштадтских беженцев отправила из Финляндии письмо в адрес съезда, горячо одобрив принятую программу действий.

В архиве Национального центра есть секретный документ от 30 октября 1921 года, подписанный Петриченко и Яковенко, как председателем и заместителем председателя Временного революционного комитета, который наделяет полномочиями действовать в качестве представителя кронштадтских беженцев Всеволода Николаевича Скосырева для «координации активной работы с другими организациями, стоящими на платформе вооруженной борьбы против коммунистов»[121].

Все это, конечно, не доказывает, что между Национальным центром и Временным революционным комитетом была связь до и во время Кронштадтского мятежа. Скорее взаимный опыт горечи и поражений и общее стремление свергнуть советский режим руководили их желанием объединить усилия. Большевики упорно отрицали стихийную природу восстания, обвиняя в заговоре различные оппозиционные группы – от монархистов до анархистов, действовавших в сотрудничестве с секретными службами союзников, но не выдвигая никаких убедительных доказательств, подкрепляющих эти обвинения. Выступая 15 марта 1921 года на X съезде партии, Ленин сказал, что в Кронштадте «не хотят ни белогвардейцев, ни нашу власть»[122].

Упорно настаивая, что эмиграция сыграла важную роль в Кронштадтском восстании, Ленин признавал, что восстание не было простым повторением Белого движения времен Гражданской войны. По его словам, «кронштадтские события явились как бы молнией, которая осветила действительность ярче, чем что бы то ни было»[123]. Он рассматривал восстание скорее как признак непримиримых разногласий, грозящих отделить его партию от русского народа. Восстание отразило недовольство русского крестьянства, мелких собственников, которые не нуждались в государстве и хотели по собственному разумению распоряжаться своей землей. «Эта мелкобуржуазная контрреволюция, несомненно, более опасна, чем Деникин, Юденич и Колчак вместе взятые, потому что мы имеем дело со страной… в которой разорение обнаружилось на крестьянской собственности…»[124], а демобилизация выпустила на свободу огромное количество потенциальных мятежников.

Бухарин придерживался того же мнения. Намного опаснее Кронштадта, сказал Бухарин, «мелкобуржуазная зараза», которой часть рабочих заразилась от крестьянства. Она представляет большую опасность, чем какой-то генерал, поднявший военный мятеж в Кронштадте. Спустя несколько месяцев Бухарин опять вернулся к этой теме. «Теперь у нас есть документы, – сказал он, выступая на IV съезде Коминтерна в июле 1921 года, – которые ясно показывают, что белогвардейские центры подстрекали к восстанию, но в то же время кронштадтский мятеж был мелкобуржуазным восстанием против социалистической системы экономического принуждения»[125].

Кронштадтский мятеж явился следствием стихийных восстаний крестьян и выступлений рабочих, охвативших всю страну. В совокупности эти движения означали массовый протест против большевистской диктатуры и исчерпавшей себя политики военного коммунизма. Это было выступление народа против правительства, и восстание в Кронштадте стало наиболее красноречивым и драматическим выражением народного протеста.

Глава 4 ПЕРВАЯ АТАКА