Восстание в Кронштадте. 1921 год

Кроме того, он был родом с Волги – из самого сердца крестьянской России. Скромный, ведущий аскетический образ жизни, обычный сын России, деливший с народом все горести и доступный во времена тяжелых испытаний. В отличие от Ленина Троцкий и Зиновьев были евреями и отожествлялись скорее с международным крылом коммунистического движения, чем с Россией; Зиновьев действительно был председателем Исполкома Коминтерна. По мнению ВРК, во время Гражданской войны Троцкий был виноват в смерти тысяч невинных людей «отличной от его национальности»[180].

В то же время мятежники категорически отрицали свой антисемитизм, но совершенно ясно, какие чувства они испытывали по отношению к евреям. Многие из балтийских моряков были родом с Украины и из западных приграничных областей – центров антисемитизма в России. Во все тяжелые для страны времена евреи были козлами отпущения. Крестьяне и рабочие традиционно испытывали недоверие к «иностранцам». Революция избавила их от помещиков и капиталистов, и теперь их враждебность была направлена против коммунистов и евреев.

Моряки, кстати, узнали о том, что Троцкий и Зиновьев евреи, только из антисемитской пропаганды, проводимой белыми во время Гражданской войны в попытке связать коммунизм с еврейским заговором. «Бронштейн (Троцкий), Апфельбаум (Зиновьев), Розенфельд (Каменев), Штейнберг – все они подобны тысячам других истинных сынов Израиля», – было написано в листовке, обвиняющей большевиков-евреев в заговоре с целью завоевания всего мира[181].

Из воспоминаний матроса, находившегося во время восстания на военно-морской базе в Петрограде, становится ясно, что выдумки, подобные этой, ходили по всему Балтийскому флоту.

В одном месте он с особой злобой нападает на большевистский режим, называя его «первой еврейской республикой»; называет евреев новым «привилегированным классом», классом «советских князей». Всю накопившуюся злобу он изливает на Троцкого и Зиновьева (Бронштейна и Апфельбаума, как он часто обращается к ним), называя ультиматум, выдвинутый правительством Кронштадту, «ультиматумом еврея Троцкого». Его чувства, заявляет автор воспоминаний, разделяют товарищи-моряки, которые убеждены, что евреи, а не крестьяне и рабочие оказались в выигрыше благодаря революции. Евреи заняли руководящие посты в коммунистической партии и Советском государстве. Они во всех правительственных учреждениях, особенно в Народном комиссариате по продовольствию, и делают все возможное, чтобы их товарищи евреи не голодали, и даже заградительными отрядами, на 90 процентов укомплектованными русскими, в большинстве случаев командуют евреи – подобным образом рассуждали не только в Кронштадте, но и в Петрограде. Автор был свидетелем призыва Вершинина, когда 8 марта он вышел из крепости на лед Финского залива на переговоры с большевистским отрядом. «Хватит криков «ура». Присоединяйтесь к нам бить евреев. Это мы, рабочие и крестьяне, допустили их чертову власть»[182].

Мятежники с враждебностью относились к бюрократическому аппарату, но это чувство не распространялось на рядовых членов партии. Уже находясь в Финляндии, в интервью многие члены ВРК с горечью говорили о коммунистах, отобравших у народа права и свободы.

Кровавое подавление восстания обострило антагонизм, и мятежники, конечно, обвиняли во всем партийных лидеров, а не рядовых членов партии. Петриченко и Кильгаст, бывшие члены партии, поняли, что коммунисты предали идеалы революции, и твердо решили вернуть революцию на первоначальный путь развития. Россия превратилась в «страшное болото», в «крошечный круг бюрократов, которые, под масками коммунистов, свили себе удобное гнездо в нашей республике»[183]. Это заявление одного матроса, члена партии, как нельзя лучше характеризует общее мнение моряков-балтийцев.

При всей ненависти к большевистской власти моряки никогда не призывали расформировать партию. Лозунг «Советы без коммунистов» не был, как часто пишут советские и зарубежные источники, кронштадтским. Во время Гражданской войны крестьянские отряды в Сибири призывали к Советам без коммунистов, а на юге банда Махно требовала нечто подобное: «За Советы, но против коммунистов».

Моряки не присваивали этих лозунгов. То, что они якобы использовали их, относится к области фантастики. Похоже, это дело рук лидера кадетов Милюкова, который, находясь в Париже, изложил цели мятежников в двух лозунгах: «Советы вместо большевиков» и «Долой большевиков. Да здравствуют Советы!». Моряки, писал Милюков, требуют перейти от существующей однопартийной системы к коалиции социалистов и беспартийных радикалов, действующей через Советы, в которых не будет коммунистов. В этом случае появится возможность восстановить Учредительное собрание.