Восставшая Луна

Дункан и Брайс Маккензи мертвы. Денни Маккензи – бестолковый проблеск былого пиратского духа Роберта Маккензи, а новую «Маккензи Металз» возводят спокойные компетентные женщины. Воронцовых тянет в мир за пределами Луны. Суни унижены, но готовятся к полномасштабной экономической войне со своими древними врагами на Земле. Университет ворочается, пробуждаясь от долгого сна. Асамоа: кто знает, что они планируют и замышляют? А Корта? Эпоха гелия закончилась. «Корта Элиу» не вернется.

Да и с самого начала дело было не в «Корта Элиу».

– Семья – прежде всего, – говорит Лукас. – Семья – навсегда.

Краем глаза он замечает нечто новое – этого нет в его воспоминаниях о былом Жуан-ди-Деусе. Он подходит к деревянной стене, закрывающей выход на старую трамвайную станцию Боа-Виста. Храм, посвященный Сестрам, которые пожертвовали собой ради спасения Лукасинью из лап Брайса Маккензи. И более того: посвященный Корта. Его семье. Золотой треугольник. Рафа. Честный, прямой Карлиньос. Лукас никогда не признавался в этом младшему брату, но он всегда обожал Карлиньоса. Карлиньос знал, что надо сделать, и делал это. Без сомнений и вопросов. В центре – его мать. Фотография старая, из тех времен, когда она была истинной тигрицей, а он – до странности молчаливым, хмурым мальчиком в берсариу.

– Мамайн.

Одного портрета не хватает. Ну, конечно. Вся Луна увидела в нем предателя, когда он выбросил Джонатона Кайода из Орлиного Гнезда и сам занял престол Орла Луны. Лукас приседает, стряхивает пыль с брюк, поднимает свое изображение. Такой мрачный, серьезный. Прижимает к стене, пока не срабатывают присоски. Сдвигает шляпу на лоб.

– Что ж, – говорит он. – Я вернулся.

Два бронированных скафандра: один синий с белым, другой – розовый с фиолетовым. Они стоят на платформе лифта, держась за руки. Лифт медленно поднимается по безвоздушной шахте шлюза в западном краю Кориолиса.

Синий с белым – цвета Университета. Розовый и фиолетовый – цвета, которые Лукасинью Корта выбрал из ряда скафандров в раздевалке.

– Все нормально? – спросила Луна Корта, когда тактильная система заключила Лукасинью в свою шелковую паутину.

– Щекотно…

– Это ненадолго, – пообещала Луна. Она теперь была знатоком тактильных систем и вообще тяжелых скафандров. Истинная пылевичка. – Если неприятно, можем прекратить.

– Не хочу прекращать, – заявил Лукасинью и скривился. По мере того как белковые чипы создавали новые пути в его мозгу, все еще случались спазмы и тики. – Луна, если я передумаю…

– Я буду рядом.

Когда скафандр начал смыкаться вокруг его тела по частям – голени, бедра, торс, – Лукасинью занервничал. Предплечья, плечи. Он тихонько вскрикнул, когда шлем опустился на голову.

– Ты в порядке? – спросила Луна по общему каналу. Правая рука Лукасинью, одетая в перчатку, показала букву «О», сложив большой и указательный пальцы: древний знак для переговоров в скафандре, означающий, что все нормально. Но по ту сторону шлюзовой двери, на платформе лифта, он с грохотом шагнул ближе к Луне и протянул руку. Она взяла его бронированные пальцы в свои. Тяжелые скафандры все одного размера – различаются лишь тела и души внутри.

Лифт поднимается, два скафандра выезжают на поверхность вблизи от обода Кориолиса, где все завалено мусором и обломками камней.

– На вершине мира! – восклицает Луна, когда платформа останавливается и фиксируется. Вид потрясающий: далеко-далеко, до самого чересчур близкого горизонта, простирается бесчисленное множество кратеров, кратеров внутри кратеров, борозд и разрушенных кратерных кромок, отбрасывающих резкие тени в лучах Солнца на полпути к зениту. А по другую сторону, на самом краю видимой зоны, – горы обратной стороны.

– Ты в порядке? – спрашивает Луна и сжимает руку Лукасинью. Тактическая установка превратит это в ободряющее прикосновение.

– Я в порядке.

– Давай прогуляемся, – говорит Луна.

Она ведет Лукасинью несколько шагов от платформы лифта до кромки кратера. Кромка представляет собой волнистую возвышенность, почти незаметно изгибающуюся по обе стороны от них. Тарелки антенн занимают места повыше. Тень восточного края тянется по дну кратера: Луна указывает на Первую Экваториальную, вокзал, блестящие волшебные шкатулки вагонов канатной дороги, мчащиеся от кампусов и районов Кориолиса к платформам. Лукасинью зачарован. Луна снова сжимает его руку.

– Посмотри вверх.

– Вверх?

– Да.

Она видит, как его шлем запрокидывается. Наступает долгая тишина, а потом слышится еще более долгий, изумленный вздох.

– Там только звезды!