Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции.

Моршен (Марченко) Николай Николаевич (1917–2001) – поэт

Сын прозаика Николая Владимировича Марченко (Нарокова). Детство прошло в Одессе, в 1941 г. Окончил физмат Киевского государственного университета по специальности физика. Физические термины и даже целая формула встречаются в его стихах. В 1943 году семья уехала в Германию. Конец войны застал Марченко в гамбургском лагере перемещенных лиц Zoo Camp. В 1950 эмигрировал в США. Занимался черновой работой на различных промышленных предприятиях пока не получил работу преподавателя русского языка в Школе военных переводчиков в Монтерее (Калифорния), где жил до самой смерти.

Моршеном, по собственному объяснению поэта, он стал после войны в лагере для перемещенных лиц, чтобы избежать репатриации: фамилию выбрал загадочную, по которой нельзя было определить национальность.

Печататься начал в 1948 году. Он выпустил пять авторских сборников. Последний (самый полный) вышел в России и впервые включал в себя переводы стихов американских поэтов.

Стихи первой книги более автобиографичны и социальны. Вторая проникнута философскими раздумьями. Третья носит откровенно экспериментальный характер в области формы стиха. Четвертая и пятая включают в себя стихи предыдущих книг и новые циклы «Умолкший жаворонок» и «Пять стихотворений с эпиграфами» – философские раздумья поэта об искусстве и жизни. Все они объединены как оптимистическим восприятием мира, так и поисками выразительности слова.

Только в раннем творчестве поэта можно найти несколько трагических стихотворений. («На Первомайской жду трамвая…», «Как круги на воде, расплывается страх…»). Однако в целом творчество Моршена в отличие от многих поэтов русского зарубежья лишено меланхолии, тем более – поэтизации смерти. Поэт даже вступает в полемику со своими предшественниками, поэтами парижской ноты, обвиняя их в слабости («Ответ на ноту») и утверждая победу смертоборчества над разрушением.

Процитировав в одном из последних стихотворений («О звездах») строки Лермонтова, Есенина, Пушкина, Гумилева, Цветаевой о смерти, Моршен говорит, что поэты накликали на себя несчастье, и противопоставляет трагическому восприятию мира душевное спокойствие Державина, в имении которого, по мысли автора стихотворения, «Струилась жизнь певца подобно чуду / Подробно, резво, но не впопыхах. / Была жена в постели. Бог повсюду, / И вкус бессмертья длился на губах».

Одно из последних стихотворений первой книги называется символически «Исход». Лирический герой призывает пойти «на самый дальний край земли, / Забыв, что нет такого края».

По Моршену, смерть и хаос преодолеваются словом, слово соединяет быт и бытие:

С

ебя являя в поиСках – чего?Ловя преданья гоЛоса – какого?Она вливает в хаОс волшебство,Водой живой взвиВая вещество,Она и хаос претвОряет в СЛОВО.

Сложнейшая и виртуозная форма акростиха в начале и середине строфы, повторенное в ее конце позволяет поэту графически выделить ключевое понятие его творчества.

В Слове (в лексике), говорил поэт в беседах с автором этой статьи, таятся тайны мира, его законы, противоречия. Поэт занимается не формальным словотворчеством, а извлечением из слова сущности мироздания, природы, человека. Не случайно одно из стихотворений Моршен назвал «Диалексг/ка <не диалектика — В.А.>природы».

Слово помогает раскрыть красоту природы: «Природа ходит ходуном, / Беременная словолшебником, / Каким-то логиколдуном» («Поэтический мутант»).

Уже в этом стихотворении проявляется не только характерное для поэта создание из привычных слов окказионализмов, но и его уверенность в связи природы и поэзии, в могуществе поэтической строки. Слово, считает Моршен, вмещает в себя противоречия бытия и примиряет их, воссоздавая цельную картину нашего мира. Наиболее полное воплощение эта мысль получит в книге «Эхо и зеркало»: «В небытии есть быть, /Ав глухоте есть ухо, / В любить таится бить, / В аду – кусочек духа» («Диалексика природы»); «В весе//нем – сень, в томлеяье – лень, / В распаде – ад, в сблиэ/сеяье – жженье…» («Двоичное счисление»).

Верный принципу рассматривать все явления в диалектике, Моршен ведет сам с собой спор о смерти и бессмертии, о соотношении смертного человека с вечным космосом. Он понимает, что от смерти не убежишь «хоть круть, хоть верть», что «нахлынет смерть из темноты» («Осенний жалуется норд…»). Но тут же на примере глухослепонемой Елены Келлер, сумевшей преодолеть свои недуг и войти в мир людей, утверждает, что можно свой перешагнуть предел. В свете этой мысли писателя становится понятно название его второй книги «Двоеточие»: «Я смерть трактую не как точку – / Как двоеточие» («Шагаю путаной дорогой…»).