Восточнославянская этнография

Сохранилось значительное число обрядовых остатков древнего жертвоприношения хлеба домашнему очагу, или домовому. В Галиции невеста бросает в печь два небольших хлеба перед тем, как сажать в нее короваи (35, с. 13). В Витебской губ. молодая, входя в дом мужа, бросает в печь вязку баранок (165, с. 88), в Гродненской губ. она кладет на припечке булку (92, с. 80). В Архангельской губ. свадебный тысяцкий опорожненный горшок каши после свадьбы бросает на печь (62, № 14, с. 102). В печь бросают кусочек теста, или на печи разламывают пирог, или только бьют пирог о порог, сидя на печи. Подробностями жертвоприношения домовому представляются хождение вокруг печи, прикосновение к печи, колупание печи, поклоны в сторону печки, целование печи.

В белорусской купальской песне:

Ходили детушки богу помолиться,
Стоуб обнимали,
Печь целовали,
Перяд сапухой крыжом ляжали (14, с. 29).

Жертвоприношение хлеба духам предков или усопшим встречается довольно редко и проявляется однообразно. Во время поминок оставшиеся после обеда хлебные крохи бросают под стол, чтобы их съели души умерших; выставляют на Рождество Христово блины за окошко на двор на покорм душам; кладут на могилы хлеб.

Древний человек рассматривал предметы растительного царства как живые, способные к самостоятельной деятельности личности. Деревья имеют свое тело и свои органы чувств. Раненные, они плачут, страдают, истекают кровью. Кора — их кожа; зеленая листва — их одежда; шум листьев — говор. Рост человека и рост дерева поставлялись во взаимное отношение и зависимость. Дерево представлялось обиталищем духа, лес — местом жительства многих духовных или полудуховных существ, тесно связанных с природой дерева. Древесные духи могли действовать в известном смысле на человека, например вредить или содействовать ему в охоте за зверями, заводить его в глушь, обманывая зрение и слух. Оттого дерево играло довольно значительную роль в древних религиозных обрядах, верованиях, гаданиях и приметах. На деревья вешали хлеб, что служило проявлением жертвы (255, с. 13), или обмазывали их тестом (204, 3, с. 4).

Обрядовый, преимущественно свадебный обрядовый хлеб в древности имел не только жертвенное, но и символическое значение, притом двоякое. Во-первых, свадебный хлеб служил символом небесного семейства: солнца, месяца и звезд; во-вторых, он служил символом молодых — жениха и невесты. В свадебном хлебе иногда заключается мысль о браке солнца и месяца, или солнца и земли, причем самому хлебу придается или форма солнца, или форма месяца, и намек на их небесное значение дается во всем ходе их приготовления, в распределении хлебов в печи, в раздаче их потом молодым и гостям. Во многих местах Малой и Белой России коровай знаменует собой все небесное семейство: солнце — мужа, луна — жену и звезды — их детей. В углубление, сделанное в коровае, вделывают приготовленные из теста изображения солнца и луны (204, 3, с. 229, 672). В Полтавской губ. дывень сажают в печь так, чтобы он находился между лежнями (хлебы меньшей величины, чем дывень), и вокруг него ставят калачи [маленькие булочки] (143). Подобное расположение соблюдается при положении свадебных хлебов на столе.

Значительное число хлебных обрядов представляет символику жениха и невесты посредством хлеба. Так, в Тульской губ. мать невесты на девичнике ставит на стол два круглых пирога, знаменующих жениха и невесту (210, с. 418). В Костромской губ. на другой день после свадьбы подают круглый пирог шишуле с разными фигурами из теста (птицы, елки и пр.) и изображениями жениха и невесты (56, с. 26). В Минской губ. к девоснубам (девичнику) приготовляют калачи — небольшие, в 2–3 фунта хлебы. Одну из сырых еще булок называют именем жениха. Если во время печения калачей Иван или Степан потрескается, счастье жениха непрочно (92, с. 19). По-видимому, в связи с хлебной символизацией жениха находится поверье, что невеста, отведавшая коровай до свадьбы, не будет любима мужем (187, 2, с. 133).