Восточные славяне накануне государственности

Опираясь на находки древнейших пломб, которыми опечатывалась собранная дань, В.Л. Янин вполне реалистично, на наш взгляд, наметил некоторые важные моменты «ряда» между Рюриком и северной восточнославянской политией: «Княжеская власть в Новгородской земле утверждается как результат договора между местной племенной верхушкой и приглашенным князем. Договор, по-видимому, с самого начала ограничил княжескую власть в существенной сфере – организации государственных доходов» (Янин 2001: 62–64); «ограничение княжеской власти в столь важной области, как сбор государственных доходов и формирование государственного бюджета, восходит, скорее всего, к прецедентному договору с Рюриком, заключенному в момент его приглашения союзом северо-западных племен» (Янин 2008: 33).

Получая от словен, псковских и полоцких кривичей, чуди и мери «корм» для себя и своей дружины, Рюрик так же, как некогда Само, выполнял традиционные для славянских князей общественно-полезные функции (защита своей земли, суд, текущее административное управление, охрана безопасности торговых путей, строительство городов и крепостей, сбор дани с подвластных племён и т. д.).

Резиденция Рюрика, очевидно, размещалась в сердце словенской земли в районе интенсивного земледельческого освоения на Новгородском (краеведы XIX в. прозвали его Рюриковым) городище (о Новгородском городище см.: Носов 1990; 2012: 108–119; Носов, Горюнова, Плохов 2005; Носов, Плохов, Хвощинская 2017), возникшем, вероятно, ещё в первой половине IX в. как укреплённый посёлок словен (Седов 1999а: 102–103; 2003: 4–5; Носов 2012: 109; 2017: 23–24, 28–33) и ставшем с середины IX в. политико-административным, редистрибутивным, военным, организационным и религиозным (напротив Городища находился главный культовый объект словен – Перынь) центром северной восточнославянской политии словен и их союзников, где, в отличие от Ладоги, выявлены как укрепления, так и фиксирующиеся с 60-х гг. IX в. выразительные признаки варяжской дружинной культуры[114]. Во времена Рюрика Городище стало княжеской резиденцией, впервые исполнив эту функцию, которая в дальнейшем стала для него традиционной.

Городище, как предшественник Новгорода, видимо, и фигурирует под соответствующим именем в летописных известиях, описывающих события второй половины IX века[115]. Сам же Новгород в качестве городского центра формируется, по современным данным, примерно в середине X в. (Янин 2004: 127–129; 2008: 27–28).

Именно Новгородское городище с его крепостью и выразительной дружинной варяжской культурой и было тем историческим «Новгородом», в котором вокняжился прибывший в словенскую землю Рюрик. Таким образом, «новгородская» версия Сказания о призвании варягов вполне адекватно отражает исторические реалии середины IX в.

О «ладожской» версии этого сказать нельзя, её появление и проникновение на страницы летописей мы, вслед за И.Я. Фрояновым, склонны рассматривать в контексте политических отношений Новгорода и Ладоги XI – начала XII в., в контексте притязаний ладожской городской общины на обособление и формирование собственной волости. В рамках идеологического оформления своих притязаний на более высокий политический статус ладожане выдвинули «зеркальную» историческую концепцию, по которой уже Новгород, якобы основанный ладожским князем, оказывался как бы пригородом Ладоги.

* * *

Подведем итоги сказанного.

1. Текстологический анализ Сказания о призвании варягов в НПЛ и древнейших списках ПВЛ свидетельствует о том, что исходным в летописях был «новгородский» вариант вокняжения Рюрика. Именно он читался в древнейшей известной нам редакции ПВЛ (представленной полнее всего в Лаврентьевской летописи) и в предшествующем ПВЛ условном Начальном своде (как бы его ни понимать), вариант записи которого сохранила НПЛ[116]. «Ладожская» версия появляется только на этапе создания более поздней редакции ПВЛ, представленной в Ипатьевской летописи, и, видимо, связана с неизвестным нам по имени летописцем, который рассказывает о своём посещении Ладоги.

2. Данный вывод подтверждается анализом текста варяжской легенды во Владимирском летописце и в Львовской летописи. Оба памятника уникальны тем, что: а) городом, в котором садится Рюрик, в них назван Новгород (как в НПЛ), но б) при этом приводят с собой варяжские братья «всю русь» (как во всех древнейших списках ПВЛ). Ни в одной другой летописи, изданной в ПСРЛ, такого сочетания нет, при этом текст варяжской легенды в этих летописях (особенно во Владимирском летописце) полностью соответствует варианту Лаврентьевской летописи. Эти обстоятельства позволяет утверждать, что в данных летописях сохранилось чтение протографа (или его источника) Лаврентьевского и Троицкого списков и по ним оно может быть надёжно восстановлено как «старѣишии Рюрикъ сѣде в Новѣгороде». В последующих переизданиях конъектуру «сѣде в Новѣгороде» следует дополнить примечанием с указанием соответствующих чтений Львовской летописи и Владимирского летописца.