Восточные страсти

Каждое утро он приходил в свой кабинет, обставленный с учетом самых взыскательных запросов, и ждал появления клиентов. Как правило, его посещали два или три человека. Еще несколько человек он принимал во второй половине дня. Все это были почти сплошь молодые люди — младшие офицеры и гражданские служащие средних рангов. Нежелание людей доверять ему свои недуги приводило его в недоумение, и он спрашивал У Линь, почему люди продолжают избегать его.

— Люди Срединного Царства, — повторяла она, — верят в силу традиций. Обычаи и нравы отцов нам всегда кажутся лучше наших собственных. Я жила на Западе, я могу понять и оценить, на что способна ваша медицина. Другие же испытывают страх. Те же, кто к вам приходит — это смельчаки, прослышавшие о том, что вы лечите императора и принцессу. Таким образом они хотят попросту утвердиться при дворе.

— Но ведь это смешно, — протестовал Мэтью. — Я не пользуюсь никаким влиянием ни на императора, ни на его сестру.

— Но люди, которые обращаются к вам со своими болезнями, этого не знают, — ответила У Линь. — Я не представляю себе, как вам удастся убедить подданных императора принять методы западной медицины.

— Это просто стыдно, — проговорил Мэтью. — Западная медицина отличается от китайской, как небо от земли.

У Линь взглянула на него и чуть высокомерно усмехнулась.

— Вы в этом так уверены, доктор?

— Ну да… гм… естественно, — ответил он.

— Значит, вы ничего не знаете о травяных целебных средствах и о том способе лечения, который мы называем акупунктурой.

— Но в этом нет ни капли моей вины! — воскликнул он. — Я раз за разом пытаюсь убедить императорских медиков обучить меня основам своего ремесла, но они остаются глухи к моим мольбам.

— И вполне естественно, потому что они вас боятся, — сказала У Линь. — Но каждый вылеченный вами больной сейчас работает на вас. Если вы сохраните терпение, со временем люди начнут верить вам.

— Боюсь, — сказал он, — к тому времени я стану дряхлым стариком.

— Боги не посвящают нас в свои замыслы, и не наше дело их об этом спрашивать, — ответила она.

Он не был уверен в том, шутит она или говорит серьезно, а потому не стал развивать эту тему. По всей видимости, он заслуживал ее упрека: он действительно ничего не знал ни о целительной силе трав, ни об акупунктуре. Ему пришлось сетовать на свое невежество до тех пор, пока он не почувствовал свои первые успехи в овладении языком.

Большую часть свободного времени он ежедневно посвящал изучению китайского. Он настаивал на том, чтобы У Линь не переводила ему слов пациента, пришедшего на прием. Чувство уверенности приходило постепенно, ибо, несмотря на неистребимо резкий акцент, его, по крайней мере, начали понимать, а он уяснял смысл услышанного, — во всяком случае, на мандаринском наречии. Впрочем, если говорящий прибегал к одному из многочисленных местных диалектов, он вынужден был капитулировать.

Лето оборвалось внезапно, и наступила прохладная осень. Дождей, однако, практически не было, и земля казалась сухой и выжженной, почти безжизненной, и когда Мэтью смотрел из своих окон на поля, раскинувшиеся за пределами обитаемой части города, он размышлял, не посреди ли огромной пустыни был расположен Пекин.

Пыль забивала ему нос и горло, и в конце концов у него разразился страшный насморк, начался жар, слабость охватила его.

Через день он чувствовал себя еще хуже, и, осилив утром лишь чашку чаю, он добрел до своего кабинета и принялся дожидаться появления пациентов. К его удивлению, спустя несколько минут в кабинет вошла У Линь. Она смутила его еще больше, когда заявила, что пришла сюда не ради лечения и что никогда прежде не чувствовала себя так хорошо.

— Я нахожусь здесь, — спокойно сказала она, — потому что в этом доме секреты долго не хранятся. Сегодня с утра на каждом углу говорили, что врач из Америки болен.

— Это всего-навсего мерзкий насморк, — сказал Мэтью. — Ничего серьезного.

Она пристально посмотрела на него.

— Выглядите вы просто ужасно, — сказала она ему по-английски. — У вас остекленевший взгляд, нос совершенно красный, и вообще, кажется, вам очень плохо.

— Ну что ж, сказать по правде, мне действительно нехорошо.

Она поправила непослушную прядь иссиня-черных волос.

— Вам сейчас предоставляется отличная возможность доказать преимущества западной медицины. Если вам удастся быстро вылечить самого себя, у вас во дворце появится много сторонников.

Мэтью с усилием улыбнулся.

— К сожалению, — сказал он, — западная медицина не научилась лечить эту болезнь. Проводились специальные исследования и в Эдинбурге, и в Гарварде, но безо всякого успеха. Я не сомневаюсь, что способ лечения со временем будет найден, но пока этот день не наступил.

У Линь кивнула, выражая свое согласие.

— Когда я была в Лондоне, мне как раз случилось там простудиться. Мне было так плохо, что я два-три дня пролежала в постели. И ваше место сейчас именно там.

Он решительно замотал головой.