Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

В пределах правящего класса возникали проблемы собственности совсем другого рода. В простых гидравлических обществах почти все национальные излишки присваивали себе правитель и служившие ему люди. И даже в тех случаях, когда промежуточным группам, например купцам, разрешалось получать крупные доходы от своей торговли, правящий класс продолжал монополизировать большую часть богатства страны. Придворные и чиновники получали свою долю этих богатств в виде доходов от переданных им земель (служебных или синекурных) или в качестве заработной платы (товарами или деньгами). В обоих случаях их доход основывался на власти правительства, которое контролировало земли и облагало налогом жителей страны. И в обоих случаях он превращался в частную (бюрократическую) собственность. Ее получатели могли использовать всю эту собственность для своих нужд или отложить ее часть в качестве сбережений или инвестиций. Оба этих типа включают в себя проблему бюрократического гедонизма; второй к тому же создает проблему бюрократического землевладения и капитализма.

Бюрократический гедонизм

Бюрократический гедонизм можно трактовать как наслаждение богатством, которое не вызывает зависти высших чиновников или сокрушительного гнева деспота. Этот гедонизм может быть осложнен возможностями для сбережений и инвестиций. В то время как члены правящего класса обычно желают наслаждаться своей собственностью, пока им не надоест, они выражают это желание по-разному в различных обстоятельствах. Но желание потреблять с удовольствием и хорошо жить преобладает повсюду, даже в тех комплексных гидравлических обществах, в которых возможность владения землей сопряжена с экономией и бережливостью. Часто и особенно в случае высокопоставленных и подвергающихся постоянной опасности чиновников, вроде визирей, канцлеров и премьер-министров, бюрократическое наслаждение жизнью демонстрируется очень ярко.

Бюрократический лендлордизм и капитализм

Даже самый жадный до роскоши функционер пытается сохранить часть своего дохода. Он понимает, что когда-нибудь ему придется покинуть свой пост, а его семье нужно будет чем-то питаться, детям необходимо будет получить прекрасное образование, чтобы они смогли сделать карьеру в правительстве. Поэтому благоразумный чиновник зарывает в землю драгоценные металлы и камни. А еще лучше, переводит часть своей пассивной собственности в активную. Он покупает землю, которую будет сдавать, и/или использует деньги как правительственный контрактор (особенно как сборщик налогов), или вкладывает деньги в частное коммерческое предприятие как партнер. Применяя свою бюрократическую собственность, он превращается в бюрократического землевладельца и/или в бюрократического капиталиста.

Конечно, есть и другие землевладельцы. Везде, где земля может свободно отчуждаться, мелкие собственники готовы ее покупать. А в стране есть еще и небюрократические капиталисты. Но поскольку мощный государственный аппарат оказывается сильнее всех других представителей гидравлического общества и забирает себе большую часть сельскохозяйственных и других доходов, чиновники выделяются как фермеры, платящие налоги, а там, где землю можно купить, и как землевладельцы.

В императорском Китае преобладание частного землевладения позволяет чиновникам вкладывать значительную часть своего дохода в покупку земли. Недавний анализ чиновничьего и бюрократического дворянства в Китае XIX века выявил, что в конце правления династии Цин действующие и бывшие чиновники, держатели официальных титулов и степеней получали ежегодно земельной ренты на 165 миллионов таелов и около 81,5 миллиона – от своей предпринимательской деятельности. Одновременно все держатели низких степеней получали в целом около 55 миллионов из первого источника и 40 миллионов – из второго[94].

Эти цифры показывают, что большая часть дохода от ренты, который получали чиновники-литераторы, доставался верхнему эшелону этой группы, который, несомненно, был бюрократическим (настоящих и бывших чиновников и квазичиновников было в три раза больше, чем ученых, удостоенных высоких степеней)[95].

В восточном и западном деспотизме лендлордизм и чиновничество перекрывали друг друга. Но с виду одинаковые конфигурации коренным образом различались по своей сути. Бюрократические землевладельцы восточного общества получали политическую власть в основном от абсолютистского правительства, активной частью которого являлись они сами и их родственники-чиновники. Члены агробюрократического дворянства были политически организованы именно как чиновники. Благородные землевладельцы постфеодальной Европы или Японии не занимали какой-нибудь пост в правительстве. И они не нуждались в зарплате, чтобы периодически восстанавливать свою земельную собственность, поскольку их поместья не делились между наследниками, а доставались целиком старшему сыну, то есть были майоратными.