Восточный вал

– В тот день, – грубым басом произнес он, – когда стало известно о состоявшемся покушении на фюрера, мы, в принципе, уже готовы были к тому, чтобы не допустить хаоса в стране; не допустить ликования наших врагов по поводу утраты, которую понес бы наш рейх, окажись это покушение удачным. Представив народу сию Имперскую Тень, мы в любом случае сумели бы дезорганизовать врагов рейха, внести в их ряды смуту и выиграть те несколько дней, которые понадобились бы высшему руководству страны, чтобы окончательно овладеть ситуацией.

Скорцени видел, как отвисла дегенеративно сдвинутая назад нижняя челюсть Гиммлера, когда он услышал о готовности к такому повороту событий. Правда, шеф РСХА всего лишь повторял тезис, который не раз пришлось навязывать ему Скорцени, поскольку сам он всегда относился к любым двойникам с болезненным предубеждением, но какое это имело сейчас значение? Главное, что Гиммлер слышит эти слова из уст шефа Главного управления имперской безопасности.

– Вы что, действительно готовы были к такой подмене? – изумлению Гиммлера, когда он задавал этот вопрос Кальтенбруннеру, не было предела.

Оказывается, в недрах подведомственной ему службы безопасности разрабатывалась и такая вот, сногсшибательная операция… А его даже не поставили в известность. Причем Гиммлеру было ясно, что непосредственно этой операцией занимался не Кальтенбруннер, а Скорцени. Однако он умышленно не переводил взгляда на обер-диверсанта и жаждал объяснений от шефа РСХА.

Прежде чем ответить, обергруппенфюрер почти с нескрываемой ненавистью взглянул на обер-диверсанта рейха, вновь подтверждая этим, что инициатива все же принадлежала самому любимцу и личному агенту фюрера по особым поручениям[46]. Авантюризм шефа диверсантов и любимца фюрера заставил его ощутить у себя на спине липкий пот страха. Ведь, если готовились, значит, знали, догадывались, предчувствовали… – вот чего не учел Скорцени, раскладывая этот пасьянс. – А сейчас, когда по всему рейху вылавливают причастных к заговору и покушению, а также сочувствовавших им…

– К сожалению, нам не было известно, что Штауффенберг и его сообщники, м-да… – пробормотал он со свойственной беззубой невнятностью[47].

– К чему же вы тогда готовились, Кальтенбруннер?

– Тем не менее, исходя из соображений высшей безопасности… Что, несомненно… Иначе наши враги и в самом деле решили бы, что обезглавили наше движение, м-да. Но это им не удалось. Вы видели этого двойника, господин рейхсфюрер? Это и есть тот, который, в случае надобности…

– Но почему не поставили в известность меня? – властно оперся кулаком о стол Гиммлер. – Почему не сообщили, что готовится операция по подмене фюрера?

В этот раз Кальтенбруннер взглянул на Скорцени с откровенной мстительностью: «Теперь выкручивайся сам, умник». Гиммлер прекрасно помнил, что именно по протекции Кальтенбруннера Скорцени в свое время оказался в здании Главного управления имперской безопасности, чтобы затем все увереннее обосновываться в нем.

– Только потому, – спокойно объяснил штурмбанфюрер, – что ситуация не угрожала выйти из-под вашего контроля, господин рейхсфюрер СС.

– Вы были абсолютно уверены в этом, Скорцени?

– Почувствовал, как только прибыл со своим батальоном фридентальских курсантов в Берлин, – напомнил ему Отто, – и ворвался в ставку заговорщиков.

– Все правильно, вы ведь арестовывали все руководство заговорщиков, – понял свою ошибку Гиммлер.

– Более неумелого и неумного руководства мятежом, чем продемонстрировали Бек, Ольбрихт и прочие военачальники во главе с фельдмаршалом Витцлебеном, даже невозможно себе представить. Классический пример бездарной попытки захвата власти, достойный того, чтобы войти в учебные пособия для будущих путчистов всего мира.

– Что совершенно очевидно и несомненно, – столь же невнятно подтвердил Кальтенбруннер и вновь позволил себе плеснуть в стакан небольшую порцию вина. Чего обычно в присутствии рейхсфюрера СС делать не решался. – Исходя из нашего плана… Который весьма предусмотрительно… Но ситуация из-под контроля так и не вышла, м-да…

– К операции «Великий Зомби» мы, по вашему приказу, господин рейхсфюрер, приступили бы только в том случае, – пришел ему на помощь Скорцени, – когда стало бы очевидным не только то, что фюрер погиб, но и то, что лично вы, рейхсфюрер, не успели перенять все его полномочия. То ли по причине того, что мятеж приобрел слишком широкое распространение, то ли кто-либо из недавних соратников Гитлера, – я не стану называть имена, они вам известны, – вдруг решил бы, что эти полномочия следует принимать ему, отстранив руководство СС от руководства страной.

Гиммлеру не следовало объяснять, что Скорцени имеет в виду, прежде всего, Геринга, который все еще оставался официальным преемником Гитлера; а также человека, который видел себя куда более реальным его преемником – то есть Бормана, со всей его партийной канцелярией и влиянием в провинциальных партийных организациях.