Вот брат твой!..

— Разгоном, как же еще. Мой-то старик помер, царство ему небесное. Схоронил я его да и затосковал дюже. Вот и наладился к тебе. Прихожу, а тебя и дома нету. Найда было в лай, а потом признала. Походил туды-сюды, што, думаю, делать? (Подожду, думаю, хозяин небось в обход ушел, скоро возвернется — дело-то к вечеру. Ну, сел на крылечке, значит. Только сел — глядь, Настасья с мальчишками. Никак нет моего-то, спрашивает. Нету, говорю. А вы кто такой будете? Знакомый, отвечаю. С зимы не видались, вот зашел. Ну и стали все вместе тебя дожидаться. Чайку попили, покалякали о том о сем, а пока, значит, калякали, темно стало. Я-то ничего, и думать не думаю, што ты заблудишься или ишшо чего, а Настасья-то, гляжу, не в себе. То встанет, то сядет, то в окошко выглянет. А уж когда Найда завыла, тут и я всполошился. Хреново, думаю, дело-то, собака просто так не завоет, чего-то с Лексеем не того. Дак разве скажешь так-то? С подходом надо. Вот и говорю Настасье: вы, говорю, сидите ждите, а я пойду хозяина встречу. Видать, далеко забрался, встретить надо. А Настасья ни в какую — со мной, да и только. И мальчишки тоже. Настасья-то еле уговорила их. Ну взяли мы с ней фонари, она топор, а я вилы — мне-то вилы сподручней, все одно что рогатина, отвязали Найду и пошли. Только к калитке — гроза. Эх, думаю, как бы Найда не сплоховала по дождю-то. А куды мы без нее на ночь-то глядя? Да, слава богу, обошлось, не просеклась собачка. Охотница.

— Я ж тебе говорил — чистых кровей. И Разгон таким будет. Ты думаешь, я Найду с кем попало свожу? Ну да! Только со своими, с лайками.

Пробыв у Денисова три дня, Федотыч утром четвертого собрался домой, пообещав прийти в ближайшее время и принести медвежьего жира. Но Денисову было неловко, что пожилой человек будет из-за него таскаться туда-сюда, и он сказал, чтобы Федотыч не ходил, а передал бы жир с кем-нибудь Настасье в деревню, а уж та принесет его на кордон. Можно и так, согласился Федотыч. А ты, главное, пей, не брезгуй. Оно, конечно, противно, не всякий и выпьет, зато пользительно. Утром по ложке — всю хворобу как рукой снимет. Хоть по две, сказал Денисов, только б отвязалась, проклятая.

Глава 10 На старом месте

К осени Белун чуть ли не вдвое перерос Найду и стал совсем похож на взрослого медведя. Исчезла угловатость тела и движений, вместо нее появились хищная вкрадчивость, готовность мгновенно повернуться на любой подозрительный шум и, если надо, столь же мгновенно броситься ему навстречу. Денисов только диву давался этой способности Белуна. Ведь ванька-ванькой был, вечно за что-нибудь да цеплялся, все опрокидывал и ронял, а теперь? Прыгает как кошка, а бегает так, что и Найда не угонится!

Как следует отлежавшись после стычки с браконьерами, Денисов возобновил обходы и по старой памяти стал опять брать с собой Найду и Белуна, который особенно радовался этому и всякий раз нетерпеливо дожидался, пока Денисов снимал с него ошейник. Были опасения, что, побывав после долгого перерыва в лесу, Белун не захочет снова садиться на цепь, но он никак не выказывал нежелания, должно быть, привык к такому неудобству, да и Денисов соблюдал заведенное правило — сажал на цепь и Найду. И, вставая утром, видел одну и ту же картину: спящих чуть ли не в обнимку собаку и медведя. Они просыпались лишь тогда, когда Денисов приходил кормить их, встречая его сонными зевками и довольным рыканьем.

Так прошли сентябрь и половина октября, а потом погода сразу изменилась — сильно захолодало, и чувствовалось, что не сегодня завтра выпадет снег. Возле дома появились стайки снегирей — верный признак скорой зимы.

Вместе с погодой переменился и Белун — непривычно притих, стал плохо есть и все чаще, вытягивая шею, принюхивался черным носом к холодному воздуху, словно чувствуя приближение чего-то необычного.

А однажды Денисов увидел, что Белун роет под березой. Утренники стояли уже крепкие, и земля затвердела, но Белун рыл с таким упорством, что комья земли и дерн летели у него из-под лап, как из-под хорошей лопаты. Цепь мешала Белуну, и он сердито рявкал.

Ты смотри, удивился Денисов, никак ложиться собирается!

Это неожиданное открытие не только удивило его, но даже и огорошило. Ясное дело, что зимой медведи спят, но ведь это там, в лесу, а здесь, как казалось Денисову, все должно быть по-другому, и он даже не задумывался над тем, как будет зимовать Белун. Зачем зимовать-то? Как жили, так и будут жить, а станет холодно — вон сарай есть, зарывайся в сено и ни о чем не думай. А этот копает, видать, против природы не попрешь.

Не представляя, чем кончится дело, Денисов с любопытством наблюдал из окошка за стараниями Белуна. А тот уже вырыл порядочную яму и все примеривался к ней, но все что-то не устраивало его, и он выбирался наружу и начинал рыть в другом месте, чем сильно озадачил Денисова, подумавшего, что Белун, чего доброго, завалит березу.

Наконец Белун перестал рыть и залез в яму, но все время крутился в ней, показывая то бок, то спину.

Дурачок, засмеялся Денисов, накрыться-то нечем!