Вот брат твой!..

У Яшки, как у припадочного, дергалось лицо. Да что же это такое?! Ну пили, чего теперь отнекиваться, но ведь не могли же пропить все! Нет, тут что-то не так, тут кроме них кто-то приложил руку.

И в Яшкином мозгу, отуманенном парами беспрерывной месячной попойки, родилось тяжелое подозрение: деньги взяла Костина мать. Выгребла у пьяных и припрятала.

Костя, услышав такое, полез на Яшку с кулаками. Даже его, вора и человека абсолютно аморального, Яшкин поклеп оскорбил, и он кричал, что Яшка падла и, если не заткнется, пусть собирает манатки и катится на все четыре стороны.

Костя вообще перенес очередное крушение гораздо легче Яшки. Закаленный жизненными передрягами, он в отличие от Яшки, выросшего в хорошем доме и не привыкшего к резким переменам, быстро приноравливался к любому новому положению и после полной чаши мог вполне обходиться малым. А кроме того, сложившаяся ситуация его даже устраивала. Нет денег — нет и ружей, и хорошо, что нет. Вкуса к охоте у Кости никогда не было, он давно лелеял другую мечту, о которой сказал Яшке в день их знакомства, — уехать на золотые прииски. Но все это время Яшка крепко держал его под своей властью, и вот теперь можно было попробовать переманить его на свою сторону. Другого выхода Костя не видел. То есть он был — устраиваться на работу и жить, как все, но ни Костя, ни Яшка этого не хотели. Здесь их труд — людей, не умеющих как следует держать ни топора, ни долота, — ценился дешево, а им были нужны большие деньги. Костя рассчитывал соблазнить Яшку картинами жизни на золотых приисках. Тем более что там они наверняка пришлись бы ко двору — орудовать киркой и лопатой дело нехитрое.

Но Яшка отнесся к предложению как к делу совершенно безнадежному.

— Дурак, зима на носу, а он — на прииски!

— Подумаешь, зима! — возразил Костя. — Зимой, что ли, не работают? Там теперь драги везде, а им что зима, что лето.

— А на какие шиши ехать? А жрать что?

Возражений у Яшки был целый воз, но Костя на все находил ответы, доказывая, что лучше попробовать, чем сидеть тут сиднем и выпрашивать у матери каждую копейку.

И Яшка стал поддаваться. Конечно, то, что предлагал Костя, было самой настоящей авантюрой — без денег и еды ехать зимой через всю Сибирь мог только полоумный, но еще хуже было торчать всю зиму в доме, где хоть шаром покати, и слушать каждодневные упреки Костиной матери. От такой жизни можно было повеситься, и Яшка решил: семь бед — один ответ, двинем на прииски.

Определенность воодушевила обоих, и они начали собираться. Требовалось срочно решить две задачи — запастись хоть какой-нибудь едой и одеть Яшку, который как был в ватнике да в сапогах, так в них и оставался.

Самый лучший запас на дорогу — консервы, но купить их было не на что и приходилось рассчитывать только на мясо. Добыть его взялся Яшка, Костина мать сушила сухари, а сам Костя пообещал раздобыть для Яшки одежду. И выполнил обещание — принес откуда-то почти новый тулуп. Раскроив его, сшили полушубок, а из остатков — шапку. Нашлись и валенки, так что теперь Яшке был не страшен никакой мороз, и он по целым дням не бывал дома — ставил и проверял петли.

Коптили мясо в бане. Это была ответственнейшая часть всей работы. Яшка тщательно обрабатывал каждый кусок, не слушая поторапливаний Кости, которому казалось, что дело движется слишком медленно. Яшке самому был противен всякий труд, когда приходится ждать да по десять раз ко всему приглядываться, но сегодня и он смирял свое нетерпение — поспешность могла встать дорого. Не докоптишь — мясо загниет, и тогда выбрасывай его, а сам проси христа ради. В том, что рано или поздно дойдет и до этого, Яшка не сомневался — на такую дорогу и быка не хватит, но надо было обеспечить себя хотя бы на первое время, и он, как только Костя начинал надоедать своим брюзжанием, выгонял его из бани и без помех доканчивал работу.

Из деревни уходили ранним ноябрьским утром. До приисков, где, по словам Кости, золото валялось под ногами, было три с лишним тысячи километров, но это их не пугало. Они верили в свой фарт, и мы не будем описывать их путь и дорожные мытарства, а перенесемся сразу на полгода вперед — к завязке целой череды событий, которые окончательно дорисуют нам портрет каждого.

Столовая помещалась в просторном бревенчатом бараке. Облупившийся пол, табуретки, самодельные столы, накрытые клеенкой и украшенные розетками из бумажных цветов, окно раздачи, за которым хлопотали две поварихи, готовые по первому зову налить любому миску супа и положить каши. Чай каждый брал сам — из большого самовара, стоявшего на столе рядом с раздачей.

Яшка с Костей сидели в столовой уже с полчаса. На сегодня у них была назначена важная встреча, от которой могла зависеть вся последующая жизнь, и они заметно нервничали, то и дело оборачиваясь на хлопанье двери и разглядывая заходивших в столовую. Но того, кого они ждали, все еще не было.