Вот брат твой!..

Столь же непостижимо и другое: человечество, словно оно и не носит гордое имя гомо сапиенс, не извлекает никаких уроков из своей жизненной трагедии. И поныне всякие конфликты разрешаются кровью, как будто никаких других путей не существует. Философия агрессии и силы сидит в нас как заноза, и каждое поколение передает ее последующему с молоком матери. Разве случайно, что любимейшая игра детей во всем мире — это игра в «войну»? Разве случайно, что и по сей день в магазинах всего мира продаются военные игрушки? И разве не должен вызывать у нас тревогу вид четырех- и пятилетних малышей на улицах, которые с упоением строчат из автоматов во всех встречных? Пока, слава богу, из игрушечных, но, как знать, не придется ли стрелять и из настоящих! Никакой уверенности в том, что этого не случится, у меня, например, нет. Человек, с пеленок воспитывающийся на сознании, что рано или поздно ему придется встретиться в своей жизни с врагом, от которого можно избавиться, лишь расправившись с ним физически, не может вырасти нравственно здоровым. И это надо наконец-то осознать.

Но позвольте, скажет удивленный читатель, при чем здесь война и экскурсы в наше отдаленное прошлое? Мы начали разговор об охоте, так давайте вернемся к нему.

Давайте. Я вполне согласен с предложением, однако сначала хочу уточнить: отступление от главной темы вовсе не было случайностью. Назовем его присказкой, а значит, сказка впереди, и, если читатель наберется терпения и выслушает ее, он наверняка увидит взаимосвязь обеих частей нашего рассказа, ибо, как уже говорилось в одном месте этой книги, ничего разобщенного и несоединимого на свете нет, а есть только взаимосвязанное, идущее от одной пуповины.

Как вы думаете, сколько у нас в стране охотников? Организованных и не охваченных учетом? Не знаете? Я тоже. Но полагаю, что много. Десятки тысяч. А может, сотни. Скорее даже сотни. Ну а в мире, сколько таких охотников в мире? Правильно, не один миллион, то есть громадная армия вторжения. Правда, не на чужую территорию, а в собственные леса. Количество животных, убитых солдатами такой армии, не поддается никакому исчислению. И совсем неважно, что в деле охоты существуют определенные запреты (например, устанавливаются сроки охоты или называются виды, которых по каким-либо причинам нельзя отстреливать в таком-то и таком-то году), важно, что она во всем мире разрешена, и это влечет за собой последствия, которых мы, к сожалению, до сих пор не хотим понимать. Именно не хотим, а не потому, что не можем. И виной тому наша волосатость, наша тысячелетняя привычка к пролитию крови, к убийству.

Предвижу негодующие возражения со всех сторон — и от самих охотников, и от ученых-специалистов, и от идеологов охоты — есть и такие. Они, как мне представляется, опаснее других, потому что подавляющее большинство охотников не ведает, что творит, живет по дедовским законам; ученые-специалисты находятся в плену сомнительных научных и экономических идей, и только «идеологи» действуют по уму и сердцу.

А между тем, если говорить откровенно, ни одна из трех названных групп не имеет никакого морального права на возражения. Роль охоты и охотников в оскудении животного мира Земли ныне получила совершенно новую окраску. Если раньше считалось, что первобытный охотник брал от природы необходимый минимум (и не потому, что осознанно ограничивал себя с расчетом сохранить кое-что и на завтрашний день, а в силу несовершенства орудий промысла), то новейшие исследования показали, что дело, вероятно, обстояло совсем не так. Охотник ледникового периода брал как раз максимум, и только этим можно объяснить исчезновение из дикой фауны десять — двенадцать тысяч лет назад мамонтов и шерстистых носорогов, пещерных медведей и гигантских оленей, а не изменением климатических условий. Эти изменения были не столь уж резкими, а вот интенсивность охоты превзошла всякие нормы, и в результате с лица земли навсегда исчезли многие виды животных.

Что это могло быть именно так, показали расчеты нашего соотечественника геофизика М. И. Будыко. Созданная им математическая модель ни в чем не противоречит условиям решаемой задачи, то есть вполне вероятно, что названных выше животных истребили орды первобытных охотников. А ведь их было тогда на всей Земле совсем немного, всего три миллиона, из которых надо вычесть женщин, детей и стариков. Да и вооружены они были лишь копьями да каменными топорами, однако результаты охот оказались, как видим, поразительными. Что же говорить тогда о более поздних эпохах, когда на смену примитивному оружию пришло оружие огнестрельное? А вот что.