Вот и я, Люба!

"Да, Любань, вот как может сказываться на женщине отсутствие рядом животворящего мужчины! Степана нет всего месяц, а глаза твои поблекли, лицо взбледнуло, фигура схуднула! Нет, все же крутые горки проблем укатали тебя, укатали. Конечно, а как иначе, коли вся на нервах, без сна и аппетита. Суд в очередной раз перенесли. Еще и проверка за проверкой, и проверкой погоняет. Ладно, Любка, не дрейфь и не такое переживали," — мысленно стараюсь утешить и приободрить сама себя.

Наводя перед выходом последние штрихи, принимаю входящий вызов от подруги.

— Любаша, привет! — слышу в трубке изрядно запыхавшийся голос Светланы.

— Привет, дорогая! Ты где и куда мчишься, что дышишь, как взмыленная лошадь на финише? — интересуюсь без тени шутки в голосе.

— В отличие от некоторых я, ваще-то, служу россейскому образованию, сударыня. И каждый день к девяти утра должна идти в управление. Я не скажу, что это подвиг, но вообще что-то героическое в этом есть! — хихикая, хмыкает подруга моя. — Помнишь хоть откеля сея фраза?

— Конечно, дорога моя. Это эпохальный фильм режиссёра Марка Захарова «Тот самый Мюнхгаузен». Ты решила, милка дорогая, память мою проверить? — подмигивая себе в зеркало, уточняю у Светки причину её неожиданного звонка.

— Ага, делать мне больше нечего. Я бы, Любаша, могла и дальше упражняться в остроумии, но у меня нет времени на это, несусь в Министерство на совещание. Ты то на ферме своей поди лопатой орудуешь, навоз традиционно сама убирая?

— Нет, сегодня в городе. Собираюсь в лингву, у меня до 16 часов уроки, потом обсуждение дизайн-проекта на квартире Степана. Если хочешь можем встретиться вечером, — отвечаю подружке, смотря в зеркало и поправляя на голове платок, подаренный Степушкой.

— Любаш, если желание есть, то приезжай вечером к нам в гости. Вообще, звоню тебя предупредить, — говорит мне Светулек заговорщическим голосом. — У меня только что была свекруха твоя — старая жаба Гаврик. Я её уведомила о проверке и предложила уволиться по собственному желанию в связи с выходом на пенсию. Она, конечно же, орала и брызгала ядом, что это все твои происки. Так вот в запале эта грымза проговорилась, дескать, будешь ты утирать еще сопли кровавые, потому что отольются тебе её слёзки, прокуратура и налоговая, а также другие компетентные органы пошерстят и потрясут твой бизнес. Так что ты, Любаша, давай держи руку на пульсе и нос по ветру!

— Спасибо, дорогая моя, за очередное предупреждение, — говорю, тяжко вздыхая. — Светуля, я в курсе её жалоб. Прокуратура и налоговая еще неделю назад запросили документы по всем трем фирмам. Сейчас на ферме внеплановая проверка Роспотребнадзора, санэпидемстанции и других возможных и невозможных контролирующих и голодных органов.

— Да, уж милая, тебе не позавидуешь. Иной раз лучше с врагами воевать, чем с такими родственниками, как Гаврики, — прицокивая, говорит Светлана. — Держись и держи меня в курсе, ждём тебя в гости.

— Светуль, спасибо ещё раз. Расскажу все при встрече, — прощаюсь с подругой в надежде еще поболтать, однако меня так закрутят события, что ни в этот вечер, ни в ближайшее месяцы мне будет совсем не до дружеских встреч.

Во время последнего занятия в лингве в учебный кабинет заглядывает администратор. Попросив учеников меня извинить, выхожу на минуту.

— Любовь Петровна, у нас прямо чрезвычайная ситуация. Пришли ваша свекровь и с вашим мужем. Они крайне раздражены и срочно требуют Вас, — шепотом произносит женщина.

— Передай, пожалуйста, что у меня идёт занятие. Предложи им чай и сладости. Пусть ждут, — отвечаю спокойно, хотя внутри все кипит.

Завершив урок и попрощавшись с учениками, ещё минут на десять задерживаюсь в кабинете, пытаясь собраться с силами. Каждое общение с практически бывшими родственниками для меня становится настоящей пыткой.

Понимая, что откладывать момент встречи с неприятным — пустая трата времени и душевных сил, выхожу из учебного класса и двигаюсь в направлении своего бывшего кабинета, который уже как почти год занимает Анна.

Смотрю на часы, подаренные мне на 8 марта Степушкой, для себя делаю отметку, что разговор с Гавриками нужно уложить максимум в полчаса, потому что должна прийти Анюта.

Зная словесную несдержанность свекрови и Анатолия, мне совершенно не хочется, чтобы дочь стала участником очередного представления.

Перед входом в кабинет выдыхаю, захожу спокойно. Гаврики традиционно чувствуют себя не гостями, а хозяевами, спокойно распивая чай с конфетами.

При взгляде на меня у обоих вытягиваются лица. Стараясь, не выражать никаких эмоций, начинаю с нейтрального приветствия.

— Добрый день. Чем обязана? — произнося стандартную фразу, не называю ни свекровь, ни мужа по имени.

— Вообще-то, вежливый человек с высшим образованием обращается к людям по имени, — фыркает Анна Васильевна. — Хотя чего уж там, у вас, дворян, все люди — холопы.

Смотрю внимательно, но при этом никак не реагирую на замечание свекрови. Подождав немного, ещё раз произношу свой вопрос.

— Так чем обязана вашему визиту?