Вот и кончилось лето

Я пожал плечами:

— Ну, если вы свою жизнь так дешево цените…

Я выдернул из его рук купюры, сунул себе в карман.

— В принципе, я могу и обратку запустить…

— Чего? — не понял толстяк.

— Вернуть всё, как было, — пояснил я. — Только потом вам уже никто не поможет. Даже я.

— Ну, ну…

Толстяк встал, протянул руку, указывая мне на дверь. В принципе, что-то такое я и подозревал. Сцена была один в один из «12-и стульев», когда Остап Бендер ловко объегорил бывшего чиновника канцелярии градоначальства, работника конторского труда господина Варфоломея Коробейникова. Только в отличие от упомянутого архивариуса у меня были в кармане такие козыри, о которых новоявленный Бендер даже не подозревал.

Я, мысленно улыбаясь, встал, прошел в прихожую, которая площадью была больше нашей квартиры, обулся. Открывая дверь, повернулся и сообщил:

— Скупой платит дважды!

И даже дверью не стал хлопать.

До дома я добрался только через два часа. Прямого транспорта отсюда до Химика не было, пришлось ехать с двумя пересадками.

Maman уже вернулась и что-то священнодействовала на кухне. Я подошел, обнял её, чмокнул в щеку.

— Ну, как, удачно съездил? — поинтересовалась она.

— А то! — я протянул ей 6 двадцатипятирублевок. — Примите, мадам, дань за 12 лет!

— Это за что? — подозрительно глядя мне в глаза, спросила maman.

— Аванс за то, что я его чуть подлечил.

Глава 23 Опиум для народа Особый отдел Канцелярии Переяславской епархии

— Иногда я начинаю сомневаться, уважаемый отец Алексий, в ваших умственных способностях! Как вы только приходом управляете с таким отношением к своим прихожанам?

— Я действовал строго по уставам и циркулярным письмам и инструкциям Синода и Совета нашей церкви, — ответил отец Алексий.

Кабинет особого отдела в канцелярии епархии не отличался ни размерами, ни убранством. В нем находились всего лишь два канцелярских скромных стола, два жестких стула, серый двухстворчатый и большой тяжелый засыпной сейф — единственный предмет мебели, выбивавшийся из интерьера. Собеседник священника, невзрачный человек с совершенно незапоминающейся внешностью в обычной костюме, рубашке с галстуком, был единственным человеком, сотрудником епархии, ходившим в «штатском», а не в рясе. Возможно, у него и был церковный сан, но все служители и сотрудники епархии, включая митрополита, его называли по имени-отчеству — Степан Никифорович.

По слухам, этот Степан Никифорович, единственный сотрудник так называемого особого отдела, в епархии имел влияние чуть ли не большее, чем сам митрополит, и даже подчинялся патриарху напрямую.

Во всяком случае, после беседы с протоиреем Никодимом, исполняющим функции заместителя митрополита, отец Алексий сразу в приказном порядке был направлен именно к Степану Никифоровичу.

— Значит, по Уставу вы объявили подростка «исчадием ада» и «отродьем Люцифера»? — Степан Никифирович нахмурился и язвительно поинтересовался. — На чем же тогда вы сделали свои умозаключения об этом? Расскажите мне, пожалуйста, какие основания у вас для этого были? Не держите в себе, уважаемый!

— Он… он… — замялся священник, — он сделал дьявольский амулет, которым пожилая прихожанка излечила у себя перелом! Он омолодил её и её мужа неведомыми заклятьями… Он якшается с колдуном, который находится у нас под наблюдением! А еще дикие звери его слушаются!

Степан Никифорович вздохнул:

— А вы не подумали, уважаемый отец Алексий, что это, возможно, будущий подвижник нашей церкви? А его исцеления суть чудо, а? А если его вовлечь в лоно Церкви? Вы понимаете, что это будет значить?

Он встал.

— А вы сотворили большую ошибку, объявив его врагом человечества! Да еще кому? Его ближайшим родственникам!

Отец Алексий вжался в стул, сгорбился.

— Вам надо было, прежде всего, самому побеседовать с этим отроком, установить контакт, привлечь его в лоно Церкви! А то, что он с колдуном якшается, как вы изволили говорить, так и вы сами с ним тоже общаетесь и что? Он ведь и лесник, этот колдун, к тому же. Мало ли там какие дела, тем более в деревне?

— Сейчас достаточно сложные времена для нашей Церкви, — продолжил церковный «особист». — Гонения вроде бы прекратились, но, тем не менее, Церковь по-прежнему отделена от государства, которое исповедует идеологию атеизма. И надо быть крайне аккуратным, особенно в таких делах. Надеюсь, его установочные данные, фамилию, имя, отчество, адрес, школу, где он учится, вы записали?

Отец Алексий поспешно кивнул.

— Хорошо! И сходите еще раз к его бабушке, успокойте её. Если надо, извинитесь! Поняли меня?

Священник опять кивнул, встал, поклонился и вышел.

Степан Никифорович усмехнулся. Когда он приведет этого парня сюда, в епархию, сделает одним из своих… Когда, а не если! Вариант «если» он даже не рассматривал. Его не пугало, что парень атеист и комсомолец. То, что он творит чудеса, уже можно аргументированно ему доказать, что он получил Божий дар.

Глава 24 Скупой платит дважды, а дурак постоянно