Вот и лето прошло...

— А когда вы встречались с Юрием последний раз?

— В прошлое воскресенье. Вечером.

— Все было как обычно?

— Да, все было как обычно: мы поссорились.

— Не понял…

— Я тоже не понимаю, но мы часто ссоримся именно в воскресенье вечером. И другие, говорят, тоже. Наверно, потому, что в этот вечер все думают о предстоящей рабочей неделе. Может это быть причиной?

— Наукой такой факт не установлен, — заверил я. — А что было причиной вашей ссоры?

Таня опять рассмеялась.

— Вы это серьезно? Вы всерьез считаете, что у людей, которые три года встречаются, должны быть еще какие-то причины для ссоры?!

Я не знал, что на это сказать. Если спросить, скажем, у меня или у Леки, почему мы поссорились именно в воскресенье, что бы мы с Лекой ответили?

В общем, я пробормотал нечто нейтральное:

— Мда-а, веселый вы человек…

— А у меня работа веселая! — с вызовом сказала Таня.

— Это я заметил… Скажите, почему с того воскресенья вы не попытались найти Юрия?

— А чтобы не усугублять процесс… как вы сказали?.. феминизации мужчин. Этот тридцатилетний мальчишка мог бы и сам найти меня. Вам не кажется?

— Кажется.

— Нет, мне кажется, что вам не кажется! Как-то неубедительно вы это произнесли. Знаете, друзья считают, что я зарыла в землю свой талант педагога. Вы не против, если я вам прочитаю маленькую лекцию.

— Всегда готов, — согласился я.

И даже в смиренной позе ученика сложил руки на коленях. Я все старался поддерживать ее игру, ожидая, что вот-вот игра закончится и из всего этого ерничества выглянет что-то серьезное, важное.

Таня вновь открыла свою сумочку, нервно, даже не глядя, заранее не надеясь ничего отыскать, пошарила в ней, захлопнула сумочку, резко встала и заговорила со мной как с маленьким и послушным учеником, старательно выговаривая слова:

— Вас интересует, почему я его не нашла? А почему вообще я должна его искать? Я — свободная женщина. Почему вы, дорогие мужчины, никак не хотите понять, что мы — свободные женщины? У меня есть работа, квартира, телевизор… И если мне станет совсем скучно, я могу завести собаку. Вы же сами помогли нам добиться эмансипации. Спасибо вам большое! Но чему же вы теперь удивляетесь?

Таня раскланялась, ставя точку своего выступления. Таким образом разговор начался как учебная лекция, а закончился как театральное представление. И я, следуя законам жанра, тихонько поаплодировал ей. Но Таня опять щелкнула замком сумочки и вразрез с предыдущим шутейным тоном воскликнула на истеричной ноте:

— Есть у кого-нибудь в этом доме сигареты?!

Я встал. Я понял, что дальнейший разговор сейчас бесплоден.

— Знаете, Таня, как-то разговор у нас не получается…

Но она уже вновь овладела собой, улыбнулась.

— Почему? Очень мило побеседовали.

— Да, конечно. Но можно еще раз?

— С удовольствием. Явлюсь точно по повестке.

— Какая повестка… Просто я бы зашел к вам — скажем, завтра — после работы домой…

— О, я варю замечательный кофе! — перебила она. — Мой адрес…

— Адрес ваш я знаю.

— Ах так? Значит, не все мужчины окончательно феминизировались!

— А вот мои телефоны. Служебный и — для срочных случаев — домашний.

— Спасибо, но я никогда не звоню мужчинам первая!

Она из последних сил пыталась острить и кокетничать. Но именно — из последних сил. И смотреть на это было больно и грустно. Однако я заставил себя сделать последний жест в этом представлении: галантно поцеловал Тане ручку — благо я все же был не в милицейской форме — и удалился.

…В отделении меня ждала бабушка-старушка. Точнее пенсионерка Жиляева, которая утверждала, что может указать местонахождение преступника.

Засекла она его очень просто: по стенду «Их разыскивает милиция». Одна из фотографий была, как утверждала старушка, «копией» человека из соседнего дома. Следует отдать ей должное, обнаружив опасное сходство, отважная пенсионерка не бросилась сразу к нам в милицию, а сначала лично выследила место проживания преступника: дом семнадцать, квартира сорок шесть, третий этаж. Однако брать его на дому она не советовала, потому что, по ее мнению, возможно вооруженное сопротивление, ведь на стенде указано, что преступник из особо опасных. Поэтому она рекомендовала захватить его на улице, ибо была убеждена, что на улице он без оружия: сейчас лето, и он ходит всегда безо всяких портфелей или сумок, в сорочке с короткими рукавами и в джинсах, а они облегающие, так что никакого пистолета в заднем кармане не спрячешь.

Я знаю таких старушек и старичков. Время от времени они возникают в милиции и, заполошно взмахивая руками, уверяют, что только что видели человека, которого мы разыскиваем. Это понятно: занятой человек по дороге на работу или с работы вряд ли остановится поглазеть на наши стенды, а пенсионеры для этого вполне имеют время. И еще — пионеры. Я знаю одного мальчишку, он увидел фото матерой аферистки, ознакомился с ее преступной биографией, особо отметил информацию «любит выдавать себя за врача-терапевта Ильину» и стал звонить по всем поликлиникам, задавая коварный вопрос: «Скажите, пожалуйста, у вас работает терапевт Ильина?»