Вот и лето прошло...

— Так слухайте, я вам усё розкажу! Сын Петра и Лизки — Мыкола — у нас у Полтаве районным народным образованием заправляеть. И я у него в подчиненных учителях хожу. А Петро с Лизкою, як мы с ним — совсем молоденькие хлопчики — с войны пришли, тоже у Полтаве жил, пока дочка сюды замуж не вышла и бабу Лизу с дидом Петром за собою не переманула. А еще, раз вы не знаете, где ваши сусиды, то я вам скажу: Петро после работы пиво из цистерны дуеть — он тильки из цистерны пиво признаеть, нияких бутылок! А Лизка по магазинам носыться, ковбасу ему покупаеть — он здорово ковбасу любить, глотаеть не прожовуючи!

Дядька произносил свой пламенный монолог, стоя посреди прихожей, а я покорно стоял рядом и слушал.

Ах, где ты, где ты, золотая середина? Одни не знают о других ничего и хотят знать еще меньше. Другие же знают всё, но желают знать еще больше. Где ты, где ты, золотая середина… Стоп! О чем это я? Меня ведь ждет Лека!

Воспользовавшись тем, что дядька на миг остановился, чтобы перевести дух, я вклинился в эту паузу.

— Карпо Иванович, вы в моей информации не нуждаетесь, даже сами можете меня проинформировать. Извините, я спешу, а вы подождите ваших друзей. Хотите — у них, хотите — у меня…

— А я усё погляжу, — заверил он. — И у вас, и у них.

Он безо всяких церемоний, не скрывая доброжелательного любопытства, отправился в мою комнату. Я озадаченно посмотрел ему вслед. Еще раз глянул на себя в зеркало у вешалки — ничего, хорош. Открыл дверь…

И конечно, в этот момент зазвонил телефон.

Я чуть замешкался, но все же решил уйти, не откликнувшись на звонок. Однако из моей комнаты вынырнул Карпо Иванович и доложил:

— Телефон дзвоныть!

Как будто я сам не слышал.

Телефон снова выдал требовательную трель. Пришлось снять трубку.

— Сергеев слушает.

— Это говорит Таня! Мне необходимо вас увидеть!

Голос ее был звонкий и взволнованный.

— Что случилось? — насторожился я. — Есть что-то от Юрия?

— Нет… Но мне надо вам рассказать… сегодня, сейчас!

— Сейчас, Таня, я не могу. Может быть, завтра?

Карпо Иванович, будто слышал наш разговор, проворчал недовольно:

— От дела! Ему говорят: нужно сегодня, а он — завтра!

И Таня, тоже словно услыхав его реплику, взмолилась:

— Да-да, очень нужно сегодня!

Что мне оставалось делать? Я сказал:

— Сейчас приеду.

И удалился, не без раздражения хлопнув дверью. Но все равно успел поймать пущенный мне вслед одобрительный возглас дядьки:

— От! Это по-нашему!

Таня жила в новой двенадцатиэтажной башне светлого кирпича. Несколько таких кооперативных домов-близнецов построили в новом районе. Меня туда примчало такси, и я, сохраняя набранный ритм движения, вылетел из машины, влетел в подъезд, метнулся к лифту… но здесь мне преградила дорогу лифтерша в круглых роговых профессорских очках, забавно контрастировавших с ее добродушно деревенским ликом в белом платочке. Она вынырнула, как из засады, из какой-то каморки под лестницей и строго направила мне в грудь свой сухонький перст.

— Гражданин! Вы к кому?

— К Тане, — по инерции кратко сообщил я и поправился: — К Татьяне Борисовне Ермаковой.

— Пожалуйста, — смягчилась вахтерша, оценив мою вполне респектабельную внешность. — Квартира сорок четыре, седьмой этаж. Она уж третий час как пришла.

— Спасибо, — кивнул я и не удержался: — А это обязательно — спрашивать: кто, куда, к кому?

Вместо ответа лифтерша указала на красочно исполненное и забранное в рамку под стеклом объявление. Оно гласило: «Уважаемые гости! Задавая вам вопрос, к кому вы пришли, наш работник не проявляет бестактность, а выполняет решение общего собрания ЖСК».

У меня не было больше вопросов. Только та же мысль: как все-таки разнообразна жизнь! Одни не знают ничего даже про своих соседей по квартире, а другие знают всё про все двенадцать этажей и даже именно за это зарплату получают.

Ну да ладно, поехали дальше. На седьмой этаж, в квартиру сорок четыре.

В первый момент я решил, что ошибся номером. Дверь мне открыла худенькая, с короткой мальчишечьей стрижкой, похожая на подростка девушка в свитерке и джинсах.

— Спасибо, что вы пришли! — тихо и взволнованно воскликнула Таня.

— Ну что вы…

Я был несколько смущен этим порывом.

— Проходите, пожалуйста.

Таня повела меня в комнату, а я шел и все приглядывался, с трудом привыкал к ее новому вечернему облику, совершенно не похожему на дневной — яркий тип современной красивой уверенной в себя женщины! То ли все ушло со строгой формой Аэрофлота, то ли с пышным блондинистым париком, который был тогда на ней…

Нет, все-таки у женщин интуиция дьявольская! Я же ничего не говорил, я только размышлял, но Таня запросто прочла мои мысли:

— Я шиньон только на работу надеваю. Конечно, это давно не модно, но удобно. Знаете, когда утром спешишь, некогда даже в зеркало глянуть…