Вот как бывает…

– Сорок сорок, это те не платок! Это вещь коллекционная, редкая, будете брать – берите, нет – до свиданьица!

– Ладно, Стёп, решили ведь! У меня есть деньги, я плачу, – Пётр вытащил из кармана смятые бумажки, отсчитал пятнадцать рублей и протянул старику. – Держи, Никанор Кузьмич, не болей!

– И вам не хворать, ребятушки! – старичок шустро пересчитал деньги и отдал коробочку. – Зазнобе своей скажите, чтоб больно в них не щеголяла, особливо днём.

– Вот мухомор старый! – сердито фыркнул Степан.

– Не шуми, Стёпа, – миролюбиво сказал Пётр. – Чего их жалеть, как пришли, так и уйдут…

– Филозофом заделался?

– Какой из меня филозоф! – усмехнулся Петька. – Иди давай, дари Маньке цацки, да помни, что старик сказал: пущай поостережётся пока носить на людях, после нащеголяться успеет!

– Это как так: я дари?! Я тута вообще сбоку припёка! – возмутился Стёпка. – Деньги ты платил, вот ты и дари!

– Стёп, да ладно тебе! Я ж не слепой! Нравится она тебе – ты и дари! А деньги… они прах еси…

– Я же говорю: филозоф! – совершенно уверился Стёпа, пожалуй, не вполне понимая значения этого слова, но чувствуя, что оно имеет непосредственное отношение к тому, что делает сейчас друг. – А ты куды?

– Куды-куды! – передразнил его Петька. – На муды!… Домой пойду, мамаше обещался…

Друзья распрощались, и возбуждённый Стёпка побежал творить праздник для Машки, а Пётр… Пётр ещё долго гулял по ночной Хитровке, вдыхая её специфический аромат и думая о Лизе и предстоящем деле, причём Лиза была на первом месте. Домой он пришёл под утро…

***

– Здоров, Петруха!

Пётр поднял глаза: перед его столиком стоял мужик довольно высокого роста, крепкий и плечистый. Был бы он вполне симпатичным, если бы не озлобленное выражение глаз.

– Что-то я тебя не припомню, – медленно сказал Пётр. – Мы встречались?

– Ты меня не знаешь, но мне про тебя сказали. Ты ведь везунчик с Хитровки?

– А ты кто? – состорожничал Петька.

– Я Федот Тёмный, может, слыхал? – мужик присел на свободный стул, не сводя глаз с Петра.

– Слыхал, как не слыхать! – с интересом присмотрелся к нему Петька. – Да ведь ты в пожизненной каторге! Сбежал, что ли?

– Убёг, – мрачно подтвердил мужик. – Дельце у меня есть одно… закончить хочу. Помощь твоя нужна!

Федот Тёмный был убийцей и грабителем. Слава о нём ходила очень нехорошая, и никаких дел с ним Петьке иметь вовсе не хотелось. Поэтому он сидел молча, вопросов не задавал и ел холодец с хреном.

– Слышь, Везунчик, ты, говорят, собираешься брать хату прокурора? – в лоб спросил его Федот.

Пётр неопределённо пожал плечами, что могло быть истолковано и как да, и как нет.

– Возьми меня в дело!

– По кой чёрт ты мне там нужен? – прищурился Петька. – Мне мокруха без надобности, мы работаем чисто и осторожно, а ты, Федот, убивец!

Чёрные глаза полыхнули ненавистью.

– Должок есть за ним сурьёзный, отмстить треба!

– Какой должок?

– А такой, что посадил он меня ни за что!

– Так уж ни за что?

Последнее дело Федота было совсем неприглядным: он и его подельники грабили дом графини Войтецкой, да на беду там оказалась молодая стряпуха с любовником. Парня избили и скинули в погреб, а девушку изнасиловали, придушили, но она осталась в живых, дала показания и их быстро арестовали. Суд был быстрым и строгим: каторга пожизненно. Прокурор просил высшей меры наказания для главаря, то есть Федота, но суд присяжных заменил повешенье каторгой. А с каторги, как известно, можно сбежать, что Федот и сделал.

– Ни за что гнить я должон был там всю жизню! – дыхнул перегаром Федот. – А я не восхотел за так пропадать! Сначала прокурор счётец пусть оплатит, а там уж видно будет!

Пётр молчал и продолжал жевать, хотя внезапно холодец стал безвкусным и пресным.

– Хочешь знать, как он мне заплатит? – наклонился над столом Федот и перешёл на шёпот.

Петька взглянул прямо в его ненавидящие глаза.

– Девка у него подросла, – хрипло сказал убийца. – Ты пойдёшь на своё дело, а я своё сделаю! Она мне должок родителя и отдаст!

– Не выйдет, – очень спокойно сказал Пётр. – Они на дачу собираются. Сперва уедут, потом уж мы и…

– А я о том и говорю, что мне твоя помощь нужна! – перебил его Федот. – Сначала уедет прокурор с кучером, а на след день дочь его со стряпухой! Я уж знаю, мне знающие люди донесли; ночью надо хату брать! Старуху пришьём, а с дочкой потешимся!

Пётр молча слушал откровения Федота и соображал, как поступить. Весь план Тёмного был построен с целью свалить преступление на Петьку, что ему очень не понравилось: либо Федот держит его за дурака, либо знает, как им, Петькой, можно управлять. Поэтому он продолжал молчать и слушать.

– Слышь, Везунчик, – дыхнул ему в лицо Федот. – Это дело решённое. Я тебя не упрашивать пришёл. В ночь посля отъезда прокурора на дачу пойдём на дело. Ты своё сделаешь, а я своё закончу. И не думай рыпаться: за тобой и матерью твоей будут следить мои ребята, а разговор у нас короткий – шило в бок и концы в воду!

– Почему я, Федя? – спокойно спросил Пётр, сдерживая закипавшую злобу.