Вот как бывает…

– А вот поди ж ты, другой судьбы себе захотел, а она, судьба-то, ох и любит, Петруха, нашими жизнями играть! – в голосе Корявого послышалась лёгкая грустинка. – Я тому радуюсь, что батя мой так и не узнал, что я грабителем заделался, помер спокойно, мысля, что я торговец… Я тебе так скажу, друг ты мой ситный, – не след человеку из порток выпрыгивать и бежать незнамо куда, жить надо спокойно, на своём месте и не рыпаться понапрасну. Где родился, там и в дело сгодился, как люди говорят… Особливо из-за любви не стоит с места срываться – всё это так, суета одна да блуд…

Слова эти резанули Петьку по живому, так как свою любовь он блудом никак не почитал, но спорить с Егором не стал, хотя так и тянуло возразить. Улёгся он на правый бок, руки под щекой сложил, глаза закрыл и представил любовь свою, Лизавету Александровну, как живую…

***

А Лизавета Александровна тем временем сидела в своём шикарном будуаре, в не менее шикарном пеньюаре из тончайшего китайского шёлку, за изящным туалетным столиком, уставленным склянками с духами, мазями, притираньями, статуэтками античных богов и пасторальных пастушек, щипчиками, ножничками и пилками, стопкой книг с уголка столешницы, графином с оранжадом, и, глядя в венецианское зеркало в серебряной оправе, лузгала семечки. Скука, а точнее, русская хандра одолевала Лизавету Александровну, недавно разменявшую пятый год супружеской жизни.

– И где его носит? Тьфу! – выплюнула она в полоскательницу шелуху и в очередной раз не попала, о чём свидетельствовали разбросанные по полу скорлупки от семечек.

Дело в том, что Сержик (к слову сказать, его уже не возмущало, когда Лиза его так называла, он сам придумал ей домашнее имя Лизунок, которое безмерно её раздражало) воспылал желанием заняться торговлей – бани ему уже немного поднадоели – но не просто торговлей, а импортом и экспортом, для чего необходимо было завести некоторые полезные знакомства, дабы не начинать с нуля. И вот уже который день он эти знакомства заводил, приговаривая, что это всё для неё, Лизы, и для будущих маленьких Дивовых.

Хотя… Четыре года они жили в браке, но даже предпосылок для появления на свет наследников не было ни разу. Лиза уже начинала подумывать, не полечиться ли ей на водах, несмотря на то что семейный доктор неоднократно говорил ей, что по женской части она совершенно здорова, и тонко намекал на неполадки в производительной системе у Дивова. Но тот и слышать не хотел, чтобы обследоваться, страшно обижался, когда Лиза заводила об этом разговор, и убеждал её, что просто надо больше времени – и всё получится!

Лиза и верила и не верила ему, но желание стать матерью, целовать и ласкать маленький пищащий комочек разгоралось всё сильней и сильней. Она горько вздохнула, вложив в этот вздох всю неизбывную печаль всех бездетных женщин на планете, и, подперев щёку ладонью, посмотрелась в зеркало. Зеркало стойко выдержало её взгляд и ещё раз доказало Лизе, что она очень молода и хороша собой. Общему впечатлению, впрочем, мешала шелуха, прилипшая к подбородку. Девушка лениво смахнула её и пристально взглянула сама себе в глаза.

– Ну, что, госпожа Дивова, ты счастлива? – Лиза поискала внутри себя ответа на этот вопрос, но поиски оказались бесплодными. Нутро молчало, как будто воды в рот набрало; ничто не дрожало, не вибрировало, не пело, никуда не стремилось…

– При всей красоте ты, кажется, несчастна! – сказала Лиза своему отражению.

Встала, прошлась по будуару, хрустя скорлупками, вышла и спустилась в роскошную гостиную, более напоминавшую дворец, – счастливый муж ничего не пожалел для счастья своей драгоценной супруги – заглянула в кабинет Сержа, который он обставил сам, в несколько аскетическом стиле, и постепенно добралась до небольшой дверцы в шкафу, за которой хранились чудеса. Лиза открыла и взглядом полководца окинула ровные ряды выстроившихся бутылок, чуть подумав, взяла одну, открыла и прямо из горлышка сделала изрядный глоток. Она прекрасно отдавала себе отчёт в том, что воспитанные, а тем более замужние женщины так не поступают, поэтому и заметала следы преступления: во-первых, глоток всего один, во-вторых, рюмки все чистые, так что никто её ни в чём не заподозрит. А раз так, решила она, можно и ещё глоточек!

Может, Лиза на сей раз и не ограничилась бы двумя глотками, но её спас вернувшийся Дивов, с порога зашумевший:

– Лизунок, ты где? Твой Сержик пришёл!

Лиза торопливо поставила бутылку в шкафчик и яркой бабочкой выпорхнула навстречу мужу, повиснув у него на шее и целуя куда-то в область уха.

– Как я рада, что ты пришёл! Давай выйдем куда-нибудь, мне так скучно! – и она снизу вверх посмотрела ему в глаза скорбным взглядом раненой оленихи.

– Лизунок, я не могу, – извиняющимся тоном сказал Дивов. – Я сейчас должен срочно выехать вместе с одним важным господином в Петербург, а оттуда – в Швейцарию! Кажется, дело сдвинулось с мёртвой точки! – он пришёл в возбуждение.

– Так что я тебя, душа моя, оставлю на две-три недели…