Вот почему я врач. Медики рассказывают о самых незабываемых моментах своей работы

Сейчас я подумываю расширить навыки и обратиться к другим областям оптометрии. Я думаю о работе с детьми, у которых есть проблемы с мышцами глаз. Например, косоглазие. Немногие оптометристы занимаются визуальным переобучением, то есть помогают пациенту применять упражнения для глаз, чтобы укрепить глазодвигательные мышцы и устранить косоглазие. Есть метод окклюзии, когда заклеиваешь здоровый глаз пациента, чтобы второй начал работать и острота его зрения повысилась. Или можно закапать лекарство в здоровый глаз, чтобы расслабить его, – это еще один путь заставить второй глаз видеть лучше. Есть и прочие области оптометрии, которые меня интересуют.

Дилатация была поворотным моментом. Она помогла мне стать более квалифицированным оптометристом, способным лучше служить пациентам. И, может быть, на этом я не остановлюсь.

24 Один хирург, две жизни. Джейкоб Лангер

Примерно в одном случае из ста тысяч рождаются близнецы, связанные друг с другом. Сиамские близнецы. Чтобы их разделить, зачастую требуется провести настолько тонкую и сложную операцию, что в некоторых частях мира даже пробовать не пытаются.

Но в детской больнице Торонто пытаются. Джейкоб Лангер – один из работающих там хирургов-педиатров.

Автор фото Додж Бэна

Мой отец был выдающимся хирургом, и я рос в окружении врачей. В результате я решил, что интересуюсь медициной исключительно потому, что мой отец – врач. Вот почему, когда пришла пора определяться с университетом, я выбрал информатику. Но очень скоро осознал, что и впрямь хочу быть врачом. Итак, я бросил информатику и поступил в медицинскую школу.

На протяжении всей учебы я избегал хирургии – опять же потому, что думал, будто единственная причина стать хирургом заключается в том, что мой отец – хирург. В конце концов я почувствовал, что должен сделать выбор между педиатрией и хирургией, – пока однажды мне не пришло в голову, что детям тоже нужны операции. Таким образом, я смог совместить интерес к детям (мне всегда нравились дети – я даже был вожатым в лагере и учителем игры на гитаре) с хирургией. И я прошел обучение по детской хирургии.

Перенесемся в 2004 год, когда я возглавлял отделение общей и торакальной хирургии в детской больнице Торонто. Однажды я получил электронное письмо от женщины по имени Рейчел Спитцер. Ординатор кафедры акушерства в Университете Торонто, она в то время проходила трехмесячную стажировку в Зимбабве, изучая свойства передачи ВИЧ от матери ребенку в условиях Африки. Кроме того, она помогала в клинике канадского врача Пола Тисла, который женился на зимбабвийке. У Тисла был древний аппарат УЗИ, с помощью которого он обследовал женщину, проделавшую долгий путь, чтобы попасть в клинику, и обнаружил, что она беременна сиамскими близнецами. Рейчел и Пол помогли им появиться на свет, сделав кесарево сечение. Но было ясно, что в Зимбабве нет способа разделить этих детей. И так же очевидно было, что, если их не разделить, дети не выживут.

К сожалению, в развивающихся странах такое случается довольно часто – рождаются сросшиеся близнецы, которых невозможно разъединить.

Рейчел решила: «Знаете что? Есть больница, где этих близнецов могут разделить».

Хотя мы встречались с Рейчел раз или два, я почти не знал ее, а она не знала меня. Тем не менее она отправила мне по электронной почте пару фотографий близнецов и рентгеновский снимок и спросила: «Есть ли какой-нибудь способ? Можем ли мы спасти их?»

Я посмотрел на рентгеновский снимок и фотографии: мальчики были соединены брюшной стенкой – сращение начиналось чуть ниже груди и заканчивалось чуть ниже пупка. Я также увидел, что таз, грудная клетка и сердце не затронуты. Это очень важная информация, позволяющий понять, насколько трудно будет их разделить. Однако я не мог сказать, какая часть печени у них общая, соединены ли их кишечные тракты и в норме ли почки. Чтобы выяснить эти детали, нужно было привезти мальчиков в Торонто и сделать компьютерную томографию. Но по меркам сиамских близнецов, ситуация выглядела благоприятной, и я был уверен, что прогноз хороший.

Рейчел также знала о Фонде Херби, который был учрежден в нашей больнице еще в конце 1970-х. Он предназначен для оплаты медицинской помощи детям из развивающихся стран, где не могут провести конкретную операцию. Фонд Херби оплачивает проезд в Торонто, лечение, а затем возвращение на родину.