Вот почему я врач. Медики рассказывают о самых незабываемых моментах своей работы

Cormorant – большой вертолет, так что внутри много места для работы. А люди, которые в нем летели – я сам, медсестра, парамедик из Твиллингейта, члены поисково-спасательного экипажа – обладали впечатляющим набором навыков. Мы давали пациенту успокоительное и поддерживали нормальное артериальное давление, и транспортировка прошла без происшествий. Когда мы прибыли в больницу святого Иоанна, пациента тут же увезли в операционную.

Мы позавтракали и уже размышляли, как добраться домой, когда капитан Cormorant подошел к нам и сказал:

– Мы сейчас возвращаемся в Гандер, так что возьмем вас на борт и высадим в Твиллингейте. Вам не придется лететь домой коммерческим рейсом.

Мне эта идея понравилась, и мы сели в вертолет. Однако, когда мы летели над национальным парком Терра-Нова, я услышал громкий звук в задней части машины, и, прежде чем мы поняли, что к чему, капитан высадил нас на маленьком песчаном пляже в национальном парке. Впоследствии мы узнали, что была какая-то повторяющаяся проблема с задним несущим винтом и понадобилось ремонтировать вертолет. В конце концов мы все же добрались до дома.

Сразу после этого приключения для меня настал мрачный период очень глубоких, меланхоличных размышлений. Казалось, я испытал слишком много эмоций и стрессов за слишком короткий промежуток времени.

У меня развилась небольшая тревожность, появились ночные кошмары и некоторые опасения по поводу того, все ли я сделал правильно. Что, если я оживил того, кто уже был близок к смерти, и обрек его тем самым на вегетативное состояние? Я просыпался посреди ночи в холодном поту, заново переживая всю ситуацию и надеясь, что не подверг пациента еще более серьезной опасности. Если он выжил, но мозг оказался серьезно поврежден, не сделал ли я хуже ему и его семье? Вот какие мысли одолевали меня, пока я ждал, чем все закончится.

Затем через какое-то время я начал получать из больницы святого Иоанна информацию: о том, что произошло в операционной; о выздоровлении молодого человека в отделении неотложной помощи; о его последующем переводе в реабилитационное отделение. Я связался с его счастливыми родственниками, которые рассказали, как идут дела, и заверили меня, что все хорошо. И конечно же, я занялся другими вещами.

И вот однажды, когда я был в клинике, ко мне пришел молодой человек с матерью. Он вручил мне маленький подарок и широко улыбнулся. Сначала я не понял, кто он такой, но потом узнал его мать и сложил два и два. Он так отличался от непохожего на человеческое, гротескного тела, лежавшего на столе той ночью, что это было действительно невероятно.

Я считаю этот эпизод одним из ключевых в моей карьере. Это случай, когда я оказал огромное влияние на чужую жизнь. Человек находился на грани смерти – и именно реанимационные мероприятия, которые мы провели, отделили жизнь от смерти. Молодой человек, вошедший в мой кабинет, выглядел вполне здоровым. Это был очень, очень эмоциональный момент – не только для молодого человека и его матери, но и для меня тоже.

28 Видя всего пациента. Рон Чарах

Всегда легче, как говорится, плыть по течению. Для врачей это так же верно, как и для всех остальных. Но бывают моменты, когда в глубине души ты знаешь, что плыть по течению – неправильно.

Рон Чарах – психиатр в амбулаторной службе. Но, как и почти каждый врач, он начал медицинскую карьеру, работая в больнице. Приобретенный там опыт не пропал даром и повлиял на всю его дальнейшую врачебную практику.

Фото Бекки Гилджан

В середине 1970-х я работал психиатром-ординатором в одном городе в прериях. Я дежурил в приемном покое, когда туда привезли совершенно неуправляемую женщину чуть старше сорока. Она была очень пьяна, всклокочена и многословно оскорбляла полицию и персонал скорой помощи, поэтому я буду называть ее миссис А. (от «алкоголик» и «агрессор»). Я узнал, что за последние несколько месяцев ее доставляли сюда несколько раз и персонал устал от общения с ней, особенно от ее сквернословия. В отделении для лечения алкоголизма свободных коек не было и еще долго не предвиделось. Так что же с ней делать?

Было нечто грандиозное в том, как миссис А. поносила людей, – по крайней мере, так мне казалось в глубине души. У нее был настоящий талант: ее оскорбления бывали очень смешными. С этой мыслью я решил слегка рискнуть своей шеей и принять миссис А. в отделение общей психиатрии, вместо того чтобы отправить восвояси. Ее госпитализируют, нравится ей это или нет.