Вот стою, держу весло...

В таком виде он и предстал перед родителями невесты. Побитый, но не побеждённый. Отец этой глазастой испуганной девушки встретил нас прямо на берегу, окружённый толпой нервных соплеменников. Впрочем, "встречающие" явной агрессии не проявляли, просто громко и возбуждённо переговаривались на уже не раз слышанном нами, но непонятном языке. Виновница торжества топталась рядом с папенькой и совсем не выглядела счастливой. Отче, а он явно был здесь из первых людей, деловито осмотрел мешки с зерном и бронзовый топорик, остался доволен и толкнул дитятко родное прямо в лапы совсем чужого и почти незнакомого парня. Да уж! Нравы здесь просты до дикости. Мне же откровенно стало жалко "невесту": Вместо ожидаемого красавца перед ней оказалось недоразумение с подбитым глазом и на костяной ноге!

Тияна сразу взяла бедняжку за руку и отвела на корабль. Я принял из рук вышедшей вперёд женщины кожаный мешок. Наверно, с приданным. Помог Палу подняться на борт и кивнул братьям Сун, чтобы отчаливали. Как-то уж очень недоброжелательно смотрела на нас собравшаяся на берегу толпа. А если обстановка непонятная – лучше унести ноги.

Так что забросил мешок на борт, подтолкнул нашу посудину, да и вскарабкался на неё. Несколько ударов вёслами, и мы стремительно приближаемся к стрежню, чтобы как можно скорее удалиться от места, где нас столь неприветливо встретили.

– Напавшие на нас были из этого племени, – заявила Тияна, едва усадила новенькую ближе к корме. Пал уже держал румпель, а я занялся парусом. – У берега стояла долблёнка с торчащим из борта болтом. Пал! – обратилась она к капитану. – Ты здешнюю речь понимаешь? Сможешь расспросить супругу, что тут у них стряслось?

– Несколько слов знаю. Мы больше жестами договаривались и на песке рисовали. То есть, я сначала полез приглянувшейся девчонке юбку задрать, а она меня схватила за руку и привела к этому дядьке. Тот нарисовал топор и пять мешков – как раз, сколько он запросил, столько мы и отдали. Но это было задолго до того, как этот выкуп попытались у нас отобрать. Предполагаю, что нападали соседи того самого дядьки.

Да уж! Вот тебе и криминология в чистом виде. Похоже, местные нас поджидали, зная, что на этом приметном судне привезут целое состояние в качестве выкупа за невесту. Обнаружить нас могли ещё, когда мы приставали к берегу неподалеку отсюда для покупки руды. Так что успели собраться и приготовиться. Сейчас и не скажешь: то ли хотели отжать кораблик, то ли не хотели отдавать девчонку? Но, чего у местных не отнимешь, слово сдержали. Есть у здешних людишек такие пунктики – выполнять обещания и не обижать тех, кто к тебе пришёл.

Логично. Без этих "кавказских" обычаев торговля, даже меновая, была бы невозможна в принципе. Вот какие озарения приходят в голову! Я ведь здесь уже не первый год, но не обращал внимания на подобные детали.

– Ти! Так ты не поняла, что за язык здесь в ходу? – обратился я к нашей полиглотице.

– Я немного изучала арабский. Не особо в нём преуспела, но отдельные моменты кажутся мне похожими. У торговца камнями кое-какие интонации показались мне знакомыми. То есть, звучание отдельных реплик. Думаю, что-то из семитских языков. Или показалось – от этого времени до нашего целых шесть тысячелетий, а языки живут и изменяются, – последнюю фразу Тияна проговорила по-русски, чтобы больше никто не понял, о чём речь.

Я перевёл взгляд на незнакомку – бедный ребёнок был явно встревожен. То есть она не ожидала прибытия жениха с выкупом?

Глава 23. Про самородков

В этот "рейс" мы собирались неторопливо, в дальнем конце маршрута действовали без поспешности и так же долго и обстоятельно возвращались: заходили в каждый город и продавали соль. Пара "братьев" выносила на рыночную площадь мешок и отмеривала наш товар мерками-черпачками – в каждом номе они немного свои. Выручку же доставляли на судно другие двое братьев на тележке, потому что расплачивались с нами зерном, отчего судно всё глубже "садилось" в воду – прибыль этой операции была чрезвычайно наглядна – пшеницы мы выручили бы значительно больше, чем отвезли в "Армению". Столько, что не смогли бы увезти. Но к счастью, случались и оптовые покупатели, платившие серебром, тканями, медью, горшками и даже мёдом. Впрочем, мы и от других продуктов не отказывались – нам ведь надо было и самим питаться.

Купленная в устье Хабура девчонка поначалу вела себя неприветливо. Даже пару раз отказалась от пищи. Но постепенно перестала дичиться, потому что кушали мы вкусно и сытно, а голод не тётка. Или, может быть, потому что новоиспечённый муженёк на неё не зарился: исполненная сочувствия к бедной девчушке Тияна сделала юному супругу соответствующее внушение в том смысле, что если немного подождать, то потом и уговаривать не придётся.

Постепенно Лыта, как её звали, начала разговаривать, перенимая слова шумерской речи. Готовить пищу, помогать "продавцам" отмеривать соль, делать покупки – всё это она выполняла чем дальше, тем с большим воодушевлением. И даже не пыталась сбежать, хотя возможностей для этого у неё было множество.