Вот так мы теперь живем

Пол Монтегю сглупил, предложив ехать в Лоустофт, но оплошность эта была естественной. Он назвал несколько других мест, а когда их все отвергли, вернулся мыслями к самому знакомому морскому курорту. Лоустофт отвечал всем требованиям миссис Хартл. Когда ей показали номер и Пол вывел ее прогуляться на пляж, она объявила, что совершенно очарована этим местом, и с улыбкой добавила, что миссис Питкин, конечно, не могла угадать, где ей понравится. Пол знал ее вкусы и угадал.

– Гостиница чудесная, – заметила она. – Не знаю, что ты имел в виду своей шуткой про наши американские гостиницы, но эта вполне роскошная, и прислуга такая вежливая!

Гостиничная прислуга всегда вежлива до наплыва приезжих. Разумеется, Пол не мог вернуться почтовым поездом, отходившим через час после его приезда, – он бы добрался до Лондона в самое неудобное время, к четырем или пяти утра. Назавтра было воскресенье, и он, разумеется, пообещал остаться до понедельника. Разумеется, он не сказал в поезде тех неприятных вещей, которые намеревался сказать. Не говорил он их и в то время, когда Роджер увидел на пляже его и миссис Хартл, но болтал какой-то романтический вздор, может быть, выражал банальные восторги огромностью океана и бесконечными волнами, катящими от одного берега до другого. Миссис Хартл, нежно опираясь на его руку, отвечала такой же поэтической ахинеей. Хотя их обоих грызла забота, им было сейчас очень хорошо. Мы знаем, что человек, которого сегодня повесят, предпочтет, чтобы завтрак был приготовлен как следует. Так и Полу нравилось общество миссис Хартл, потому что платье, хоть и простое, ей шло, потому что ее смуглое лицо зарумянилось, глаза сверкали, на губах играла опасная улыбка. Ему нравилась ее остроумная речь, и тепло ее тела, и мягкость ее руки, и запах ее волос – хотя он отдал бы все, чтобы она оказалась по другую сторону какого-нибудь непреодолимого пролива. Как приговоренный – а жизнь с этой женщиной была бы для него не лучше смерти, – он предпочитал красиво сервированный завтрак.

Безусловной глупостью было везти ее в Лоустофт, расположенный так близко от Карбери, и теперь Пол это ощутил. При виде Роджера он покраснел до ушей и, выпустив локоть миссис Хартл, подошел к другу и обменялся с ним рукопожатиями.

– Это миссис Хартл, – сказал Пол. – Я должен вас представить.

Так он и сделал. Роджер снял шляпу и поклонился очень холодно и официально. Миссис Хартл, чуткая к чужим выражениям, ответила такой же холодностью. В прежние дни она много слышала о Роджере Карбери и догадывалась, что он ей не друг.

– Не знал, что вы собираетесь в Лоустофт, – с излишней суровостью проговорил Роджер. Однако настроен он был грозно и не умел скрывать чувства.

– Я не собирался. Миссис Хартл хотела поехать на море, а поскольку она никого больше в Англии не знает, я ее отвез.

– Мы с мистером Монтегю проделали вместе так много миль, – сказала она, – что еще несколько не составят большой разницы.

– Надолго вы здесь? – тем же голосом спросил Роджер.

– Я думаю вернуться в понедельник, – ответил Монтегю.

– А я пробуду тут всю неделю и после отъезда мистера Монтегю никому не скажу и слова. Он согласился составить мне компанию только на два дня. Вы пообедаете с нами, мистер Карбери?

– Спасибо, мэм, я пообедал.

– В таком случае, мистер Монтегю, я оставлю вас с вашим другом. Мой туалет, хоть и несложный, займет больше времени, чем ваш. Как вы помните, наш обед через двадцать минут. Я была бы рада, если бы вы уговорили вашего друга пообедать с нами.

И миссис Хартл двинулась по песку к гостинице.

– Разумно ли это? – спросил Роджер. Теперь, когда дама их не слышала, его голос стал почти гробовым.

– Немудрено, что вы спросили, Карбери. Никто лучше меня не сознает, что это безумие.

– Тогда зачем вы это сделали? Вы намерены на ней жениться?

– Нет, конечно нет.

– Честно ли тогда и достойно ли джентльмена ехать с ней таким образом? Считает ли она, что вы собираетесь на ней жениться?

– Я ей говорил, что нет. Я ей говорил… – Тут Пол осекся. Он чуть было не сказал: «Я ей говорил, что люблю другую», но не следовало упоминать это при Роджере Карбери.

– Тогда как это понимать? Она совсем не заботится о своей репутации?

– Я бы объяснил вам все, Карбери, если бы мог. Но вам не хватит терпения меня выслушать.

– Я не страдаю нетерпеливостью.

– Но от такого рассказа можно сойти с ума. Я написал ей, что между нами все кончено, а она приехала и послала за мной. Разве я не обязан был прийти?

– Да. Прийти и повторить то, что написали в письме.

– Я так и поступил. Пришел с этим намерением и повторил свои слова.

– И на этом вам следовало с ней расстаться.

– Ах, вы не понимаете. Она умоляла не бросать ее в одиночестве. Мы так долго были вместе, что я не мог ее покинуть.

– Я совершенно не понимаю вас, Пол. Вы позволили выманить у вас обещание жениться, затем, по причинам, в которые мы не будем сейчас входить, но которые оба считаем вполне обоснованными, взяли свое обещание назад. Совершенно непростительно после этого жить с дамой в обстоятельствах, позволяющих ей думать, будто старое обязательство в силе.