Вот так мы теперь живем

На другой день старый мистер Лонгстафф приехал на Эбчерч-лейн за сорок пять минут до начала заседания. Майлз Грендолл принял его очень вежливо и пригласил сесть. Мистер Мельмотт его ожидает и дойдет с ним до конторы железнодорожной компании, где представит его совету директоров. Мистер Лонгстафф робко выразил желание переговорить с председателем до начала совета. Он боялся сына, а еще больше – Скеркума, поэтому решился предложить мистеру Мельмотту, чтобы тот уладил маленькое дело с Пикеринг-Парком. Майлз Грендолл заверил, что такая возможность ему представится, но сейчас у мистера Мельмотта главный секретарь российского посольства. То ли главный секретарь был очень многословен, то ли пришли еще какие-то большие люди, но мистер Лонгстафф так и сидел, пока, через пять минут после того, как должно было начаться заседание, его не позвали идти в контору. Мистер Лонгстафф рассчитывал изложить свое мнение по дороге, но на лестнице к ним присоединился мистер Когенлуп, и через три минуты они были в зале заседаний. Мистера Лонгстаффа представили, и он занял кресло напротив Майлза Грендолла. Монтегю не было, но он прислал секретарю записку, что по известным председателю причинам не явится на сегодняшнее заседание.

– Отлично, – сказал Мельмотт. – Я все про это знаю. Не исключено, что уход мистера Монтегю окажется нам на пользу. Его невозможно убедить, что в таких делах жизненно важно единодушие. Я уверен, что новый директор, которого я имел честь сегодня представить, не впадет в ту же ошибку.

Тут мистер Мельмотт с очень любезной улыбкой поклонился мистеру Лонгстаффу.

К изумлению мистера Лонгстаффа, все произошло чрезвычайно быстро. Майлз Грендолл что-то сбивчиво зачитал по книге. Председатель назвал какие-то цифры. Мистер Когенлуп объявил, что они процветают, как никто и никогда, и заседание объявили закрытым. Когда мистер Лонгстафф сказал Майлзу Грендоллу, что по-прежнему хочет поговорить с мистером Мельмоттом, тот ответил, что председатель спешит в отель «Кэннон-стрит», где сейчас проходит встреча джентльменов, связанных с внутренней Африкой.

Глава XLVI. Роджер Карбери и два его друга

Отыскав Руби Рагглз и убедившись, что она по крайней мере живет в приличном доме с теткой, Роджер Карбери вернулся в Карбери. Он поговорил с девушкой, и разговор этот был не совсем бесплоден. Роджер припугнул Руби и припугнул миссис Питкин. Он дал почтенной вдове понять, что новая свобода еще не настолько утвердилась и не освобождает ее от всякой ответственности за племянницу. Больше ничего сделать было нельзя, и Роджер вернулся домой. О том, чтобы забрать с собой Руби, не могло быть и речи. Прежде всего, она бы не поехала. А если б и поехала, Роджер не знал бы, куда ее деть. Все в Бенгее и даже в Беклсе уже знали, что старый фермер Рагглз поклялся: внучка не переступит порог фермы на Овечьем Акре. Сквайр, вернувшись, узнал новость от собственной экономки. Джон Крамб побывал на ферме, и они со стариком крепко повздорили. Старый Рагглз обзывал Руби самыми оскорбительными для женщин словами, а Джон бушевал и клялся, что двинул бы старику, если бы не его возраст. Джон Крамб не верил ничему дурному о Руби, а если даже и верил, готов был ее простить. Но что до баронета… баронету лучше поберечься. Старик объявил, что Руби не получит и шиллинга из его денег; в ответ Крамб проклял старого Рагглза вместе с его деньгами – он, мол, скряга и грубиян, а девушка сбежала из-за его жестокости. Роджер сразу послал в Бенгей за мучным торговцем, и на следующее утро тот был у него.

– Вы ее нашли, сквайр?

– Да, мистер Крамб, нашел. Она живет у тетки, миссис Питкин, в Ислингтоне.

– Вона оно как!

– Вы знали, что у нее есть в Лондоне тетка?

– Да-а, сквайр. Я слышал про миссис Питкин, но никогда ее не видел.

– Интересно, почему вы не подумали, что Руби отправится к ней?

Джон Крамб почесал затылок, словно признавая собственное малоумие.

– Конечно, раз уж она уехала в Лондон, ей прилично было поселиться у тетки, – продолжал Роджер.

– Я знал, что она поступит как правильно. Все время говорил. Провалиться мне, если не говорил. Спросите Миксета, сквайр, – это пекарь наш с Бардси-лейн. Я всегда говорил, она ничего дурного не сделает. Но что там с ней и баронетом?

Роджер не хотел сейчас говорить о баронете.

– Полагаю, старик и впрямь ее обижал?

– Ужасть как, сквайр. Таскал за волосы. За одно это его надо было забрать в полицию. Как вы думаете, она видится в Лондоне с баронетом, мистер Карбери?

– Я думаю, она хорошая девушка, если вы об этом.

– Уж мне можете не говорить, сквайр, сам знаю. Хотя, сквайр, услышать такое от вас мне дороже десятифунтовой бумажки. Я всегда вам доверял, сквайр, а теперь буду доверять еще больше. Я всегда говорил, что она хорошая, и ежели какой подлец в Бенгее говорил иначе, я ему не спускал.

– Надеюсь, никто так не говорит.

– Женщинам рот не заткнешь. Их не переделаешь. Но видит Бог, если она завтра вернется и станет моей хозяйкой, мне все равно, что будут болтать. Но, сквайр, вы не слышали, баронет там шныряет?