Возбуждённые: таинственная история эндокринологии. Властные гормоны, которые контролируют всю нашу жизнь (и даже больше)

Устройство сработало: две самки, которым установили этот «воздушный шарик», вылизали новорожденных козлят и даже позволили им сосать вымя (в котором не было молока). Другие козы отнеслись к незнакомым козлятам враждебно. Исследование было закончено еще до того, как Педерсен поступил в медицинское училище, правда, результаты так и не были опубликованы. В 1983 году их результаты были подтверждены командой из Кембриджского университета[8]. В исследовании, опубликованном в престижном журнале Science, восемь из десяти овец, подвергшихся вагинальной стимуляции, обнюхивали и облизывали случайных новорожденных ягнят. Восемь из десяти овец, не подвергавшихся подобной стимуляции, бодали незнакомого ягненка. Чтобы имитировать гормональные условия беременности, ученые также давали небеременным овцам эстроген и прогестерон; они обнаружили, что эти гормоны тоже усиливают привязанность к новорожденным, но не до такой же степени, как окситоцин.

ВО ВРЕМЯ СХВАТОК ОКСИТОЦИН ЗАСТАВЛЯЕТ МАТКУ СОКРАЩАТЬСЯ, ВЫТАЛКИВАЯ МЛАДЕНЦА ЧЕРЕЗ РОДОВЫЕ ПУТИ. ПОСЛЕ ЭТОГО ОН ЗАСТАВЛЯЕТ МОЛОЧНЫЕ ПРОТОКИ ВЫДЕЛЯТЬ МОЛОКО.

Эстроген и прогестерон начинали работать лишь через несколько часов, а не минут, и действовали лишь на половину овец. «Механизм, посредством которого вагинальная стимуляция вызывает немедленное проявление материнского поведения у овец, неизвестен, – сделали ученые вывод в статье. – Однако дискуссия о важности вагинальной стимуляции для проявления материнства у коз говорит о том, что, возможно, важную роль в процессе играет выделение окситоцина, потому что инъекции окситоцина непосредственно в желудочки мозга стимулируют материнское поведение у небеременных крыс». Иными словами, появлялось все больше доказательств в пользу того, что окситоцин помогает укреплять привязанность между матерью и ребенком. Педерсен продолжил исследования окситоцина и стал профессором психиатрии и нейробиологии в Университете Северной Каролины, а также экспертом по окситоцину[9].

После того как Педерсен окончил медицинское училище, он провел, по выражению Клопфера, «то самое великолепное исследование». Клопфер делал инъекции окситоцина нерожавшим самкам и самцам крыс, чтобы проверить, спровоцирует ли это материнское поведение. Не спровоцировало. Тогда он интуитивно предположил, что гормон разрушается до того, как попасть в мозг. «Доказал это именно Корт», – сказал Клопфер. Педерсен вколол небольшую дозу окситоцина прямо в мозг нерожавшей самке, в область, называемую боковым желудочком, вблизи гипоталамуса, где производится окситоцин. Обычно нерожавшие самки враждебны к новорожденным крысятам, но те из них, кто получил окситоцина в мозг, обнюхивали и облизывали детенышей. Они даже подсовывали им соски, словно пытаясь кормить[10]. Дальнейшие исследования других ученых показали, что блокировка окситоцинового сигнального пути у беременных крыс блокировало и материнское поведение после родов[11]: новоиспеченные матери не кормили крысят. Некоторые из них вели себя довольно злобно, отпихивая малышей.

В дальнейших экспериментах решили выяснить, играет ли окситоцин роль в других моделях поведения, связанных с любовью или воспитанием. Укол окситоцина в мозг самок крыс заставлял их принять позицию готовности к сексу – с приподнятым задом. Самки, которым не давали окситоцин, оставались холодны[12]. Самцы крыс, получившие окситоцин, больше времени проводили за обнюхиванием и прихорашиванием, но поскольку инъекции не ускоряли эякуляцию, ученые пришли к выводу, что окситоцин, возможно, улучшает социальные взаимодействия, но не сказывается на непосредственно сексуальных успехах[13]. Кроме того, выяснилось, что гормон воздействует на обонятельные рецепторы, возможно, усиливая чувствительность матери к запаху новорожденного младенца.

Эти исследования, в свою очередь, заставили другую группу ученых проверить, не является ли окситоцин причиной различий в поведении трех видов полевок – маленьких коричневых пушистых грызунов. После того как желтобрюхие полевки в первый раз занимаются сексом, пара остается вместе на всю жизнь. Они заводят детенышей, вычесывают друг друга, вместе ухаживают за потомством. Но вот их близкие родственники – луговые и горные полевки – постоянно меняют партнеров. Сью Картер, директор Института Кинси, обнаружила скачок окситоцина после секса у желтобрюхих полевок, но не у двух других видов, что говорит о том, что именно окситоцин обеспечивает разницу между «пока смерть не разлучит нас» и «ну пока, я пошел»[14]. Но обнаружилась еще одна штука, связанная с вроде бы верными, связанными окситоцином желтобрюхими полевками: самцы остаются с самками, чтобы выращивать потомство, но при этом все равно изменяют своим «супругам». Картер провела исследование ДНК и обнаружила, что самцы заводят детей как внутри, так и вне семейной связи.