Воздаяние храбрости

Клюки уехал в Тифлис, а Валериан повел свой отряд дальше на Елизаветполь. Что ждало его две с половиной тысячи при встрече со всеми силами Аббаса-Мирзы, он хорошо понимал и старался об этом не думать. Но и оставаться на месте также казалось бессмысленным. По опыту он знал, что не только сухой расчет значит в соотношении сил, но дух войска да и просто удача придут на помощь тем, кто не отчаивается, не смиряется, а продолжает сопротивляться и пробует все возможные средства, чтобы достичь успеха. Когда ему доложили, что авангард персов вышел из Елизаветполя и двигается навстречу, в то время как основная армия продолжает караулить Шушу, Валериан понял, что судьба все-таки взглянула на него хотя бы искоса, показала ему узкую тропку к победе. Оставалось решить – с какой ноги шагнуть и как остеречься возможной засады, притаившейся за кустами. Сына Аббаса, толстого, самоуверенного ленивца, он презирал, но его наставник Амир-хан был противник во всяком случае равный…

– Чего мы ждем?! – недоумевал Мамед-мирза. – Почему медлим?! На каждого гяура у нас пять-шесть воинов. На каждую их пушку наших две.

– Три. На каждые их две, – почтительно, но твердо поправил внука Фетх-Али-шаха его наставник – старый, опытный полководец.

Обеими руками он разгладил седую ухоженную бороду, что вилась тщательно уложенными колечками по груди золоченого панциря.

– Но и так девять против шести. У них нет кавалерии. Мы обрушимся на них всею силой и растопчем, как муравьев. Пусть атакует конница. Я поведу ее сам!

Мамед-мирза попробовал приподняться, но Амир-хан положил ему на плечо свою тяжелую руку, и принц рухнул опять на подушки. Сардарь усмехнулся в усы, видя, как заколыхался большой живот командующего авангардом. Он любил этого мальчика, собирался передать ему все, что знал, чему научился за полвека боев и походов, но пока доверил бы ему командовать разве что тысячей всадников, да и то поставил бы приглядывать за ним хорошего сотника. Мальчик был смел, азартен, легко двигался, несмотря на необычайную свою толщину, но не любил оглядываться и не умел ждать. То есть никак не мог приобрести навыков, что отличает полководца от простого солдата. Но он был сыном Аббаса-Мирзы, и нынешний наследник персидского трона видел в нем будущего преемника. Амир-хан не доверял царственному ученику, но оберегал его, учил и обращался с искренней любовной почтительностью.

– Не спеши, о светоч моего сердца! Во имя Аллаха милостивого я спрошу – зачем торопить неизбежное? Ты говоришь – нас двенадцать тысяч против их двух с половиной? Но ты видишь всадника на той стороне? На вороном жеребце, что так же спокойно стоит под выстрелами, как и его хозяин? Это генерал князь Мадатов. Он хитер, зорок и рассудителен. И так же, как ловчий сокол, умеет ударить, когда его не ждут и не видят. Не веришь мне, спроси Зураб-хана.

– Где Зураб-хан? – закричал Мамед-мирза. – Где это нечистое отродье грязной матери? Мы послали его поднять кахетинцев, чтобы они ударили русским в спину! А он…

– Не он, – перебил принца сардарь, опасаясь, что тот в ярости может опять оскорбить Зураб-хана. – Это генерал Мадатов провел два батальона горными тропами. Никто не мог ожидать от него такой прыти.

– Даже ты?

Амир-хан прищурился, стараясь разглядеть за солнечными лучами статную фигуру противника, стоявшего неподвижно, словно конный памятник своим победам, прошлым и будущим.

– Я бы… Я бы знал, что он решится на такую атаку, на фланговое движение. И я бы принял нужные меры. Но тогда… – Он выдержал паузу, но ответил все-таки честно. – Тогда Мадат-паша придумал бы совершенно другое… Ты говоришь – наши девять пушек против шести. Но если бы при них был тот англичанин! Его же оставил при себе твой великий отец пробивать стены Шуши… Ты говоришь – у русских нет конницы. Но я знаю, что у Мадатова есть несколько сотен грузин и казаков. Он спрятал их в той небольшой рощице слева от своей батареи. Но всех ли оставшихся людей он вывел на берег Шамхора? Как думаешь, Абдул-бек?

Табасаранец стоял рядом с балдахином, не обращая внимания на палящее солнце, что поднималось у него за спиной.

– Мадат-паша опытен и умен. Он не станет показывать все, что приготовил для боя. И я бы не стал кидаться верхом на русские батальоны. Они слишком хорошо выучены. Может быть, если бы нас было больше…

– А почему нас меньше? – язвительно спросил табасаранца Мамед-мирза. – Где же твои люди, о могущественный Абдул-бек? Ты заверял отца страшными клятвами, что только мы перейдем Аракс, как весь Кавказ поднимется против русских. Но где же воины Дагестана? Или, может быть, это ваши женщины резали солдат Надир-шаха?

Табасаранец не торопился с ответом, дав сначала гневу утихнуть:

– Я редко клянусь, о славный Мамед-мирза. Тем, кто знает меня, достаточно одного моего слова. Я говорил, что люди поднимутся, и что же? Ширванское и Шекинское ханства в огне, в Карабахе и Гяндже режут русских, Нуха, Баку и Дербент также ждут первой нашей победы.

– А чего ждут в Тарках, Акуше и Казикумухе? – требовательно допрашивал его сын Аббаса-Мирзы.