Воздушная битва за Крым. Крах нацистского «Готенланда». 1943—1944

Мы медленно поднялись на 5000  м. Ведомый доложил о двух самолетах, приближавшихся с запада на высокой скорости. Двое русских? Я был наэлектризован, но из осторожности запросил по радио: „Любые «велосипедисты», курсом на восток над «садовым забором», высота 6000?“

Никакого ответа.

Я повторил запрос, но прежде, чем я осознал, что произошло, эти две машины выполнили полубочку и спикировали на наши бомбардировщики. Мы сразу же сделали то же самое. Хотя мы были ближе к „Хейнкелям“, чем они, они обогнали нас за счет большей скорости. Игнорируя нас, они приблизились к ползущим бомбардировщикам и открыли огонь из всего, что имели. Я видел, как от одного Не-111 полетели куски обшивки.

Русские начали второй заход, но теперь мы уже были поблизости. Замыкавший иван забыл о наших бомбардировщиках; вместо этого он оставил своего ведущего и спикировал вниз. Даже несмотря на то, что я был недостаточно близко, я должен был открыть огонь, иначе бы русский обстрелял последний Не-111 во второй раз.

Первоначально он не обращал внимания на мои пулеметные очереди, пока не получил несколько попаданий. Тогда он резко отвернул, оставляя плотный инверсионный след, и спикировал на северо-восток в направлении „гнилого озера“. Я пошел наперерез и приближался к нему на высокой скорости. Мой указатель воздушной скорости показывал более 750  км/ч, и я едва мог удерживать машину на курсе. Я практически до упора вдавил правую педаль руля направления и обеими руками вцепился в ручку управления, чтобы удержать свой „Ме“ позади русского.

Я никогда прежде не сталкивался с таким русским. Обычно 600  км/ч были их пределом. Вражеские самолеты имели легкую конструкцию, и их приходилось выводить из пикирования, независимо от того, на что были способны их пилоты. На хорошем Bf-109G-6 можно были пикировать на скорости более 850  км/ч. На больших значениях самолет очень редко подчинялся пилоту. Результирующие силы, действовавшие на органы управления, были огромными.

Как уже упоминалось, я мог удерживать свою машину позади русского, лишь используя силу обеих рук. Вражеский самолет становился все больше и больше. Он почти заполнил прицел; теперь я мог открывать огонь.