Возлюби ближнего своего

Трудно, очень трудно быть благодетелем. Это раньше русские купцы-миллионщики могли, так они и в Бога верили. Хотя вера — тоже не панацея. Был у нас на приходе человек, который стал приходить в храм ещё, будучи простым рабочим. Решил он заняться бизнесом, и дал слово, что десятую часть от всех доходов станет отдавать на восстановление общей святыни. И Бог его услышал. С того времени, всё, чтобы он ни делал, стало приносить деньги. Уже года через три его десятина в несколько раз превышала обычную для наших мест зарплату. Но оказалось, что малую десятину отдавать легко, а как денежки пошли, так больше и не смог. Сам же на себя и жаловался: — Чем дальше, тем больше «жаба» душит. Поначалу он было пытался на десятину свечами отовариться, да и иконками, а потом и так прекратил.

Помню, как после моего назначения настоятелем, пригласил он меня к себе, накрыл стол и предложил угощаться. Я сижу, ем, а сам он к еде не прикасается, скрестил руки на груди, откинулся на спинку кресла и смотрит на меня. Кормит и смотрит оценивающе, словно хозяин на собаку. Вот понравишься ты мне, дам тебе кусок, и будешь жить, и будешь строиться, а не дам, так и не будешь. А я эти мысли его понимаю, да только думаю, ладно, ради святого дела не грех на время и собачью шкуру примерить. Только не пришлось, слава Богу. Ведь, если «жаба» за кого берётся, то и дело доводит до конца. Вскоре построил человек большой дом, ушёл от всех и живёт один, а про церковь, говорят, вообще забыл.

И на следующий год вновь пришлось просить узбеков. Штукатурили они внешний фасад. Работали хорошо, а наши бабушки в благодарность их бесплатно кормили. Со временем Файзула стал в храм заглядывать. К концу службы зайдёт, стоит, слушает. Потом, как и все, подойдёт к кресту, и священнику руку поцелует. У Файзулы своя система жизненной философии. Для него весь мир мусульмане, и православные тоже мусульмане, только немного не такие, как у них на родине. К священнику, то есть ко мне, и к моей молитве, у него доверие особое. Увидел, как мы служим водосвятные молебны, понравилось. Построит своих племянников и зовёт меня их святой водой покропить. Я не отказываю, поливаю щедро: — Во Имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Потом ловлю себя на мысли, это же почти формула крещения. Тогда объясняю им: — Я вас освящаю, но не крещу, так что оставайтесь мусульманами. А они всё равно не понимают, среди них только Файзула по-русски говорит. Понимать не понимают, а под святую водичку с удовольствием бегут. И как идут на новый участок работать, так всякий раз благословляются и просят молитв.

Вот, где-то в эти самые дни, пришло известие, что арестовали внука одной нашей прихожанки. Вадик, хороший работящий мальчишка, после школы работал и сам себя учил. И надо же, занялся наркотиками, институт окончил и сел. Получил несколько лет колонии, для бабушки это, конечно, был удар. Как она переживала. И когда Вадика перевели в ближайшую от нас зону, сразу же начала просить: — Батюшка, съездите к Вадику, поддержите мальчика, ему так нужна помощь. Договорился со священником, что окормлял ту зону, и поехал с Вадиком пообщаться. — Зачем тебе наркотики? Нашёл чем торговать, ты же нормальный рабочий пацан? — Батюшка, — отвечает, — мечтал машину купить, у всех есть, а у меня нет. Стал с зарплаты откладывать, но потом понял, что не заработать мне на неё, а здесь предложили с наркотой попробовать. Я сперва-то надеялся, что временная будет подработочка, а как денежки пошли, так и не смог остановиться.

Снова жадная «жаба», опасная страсть. Я ему тогда одну историю рассказал, ещё с восьмидесятых помню. Мне знакомая женщина на свою сестру жаловалась. Понадобились ей срочно деньги, триста рублей. На то время — сумма небольшая, но и не маленькая, хорошая месячная зарплата. Спросила у одного, другого, никто не даёт. — А дай ка, — думает, — у сестры займу. Просит, а та ей: — Сестричка, не обижайся, но не смогу тебя выручить. Хотя деньги у меня есть. Понимаешь, храню я их по разным местам, а перед сном всё достану, пересчитаю и вновь по тайникам. И без того, как все их в руках подержу, не засыпаю. Знаю, что отдашь, да только сама посуди. Ведь все эти дни, когда я буду пересчитывать деньги, у меня каждый вечер не будет хватать именно этих трёхсот рублей. Я же с ума сойду.

Наверняка же не сразу человек стал таким. Наверно вначале это было бережливостью, желанием не тратить деньги впустую. Хотелось скопить на что-то нужное, но потом однажды сами деньги превратились в некую абсолютную ценность и стали вожделенной целью.