Возлюби ближнего своего

Рядом с этим все остальное казалось незначительным. Страхи и тревоги родственников, у которых она жила. Дядя настаивал на скорейшем отъезде, чтобы избежать ареста... Потом пришла анонимка: ей сообщили, что если через три дня она не исчезнет, то ей остригут волосы и как осквернительницу арийской расы повезут на телеге через весь город с позорными надписями на спине и груди... Потом прощание с могилой матери... Дождливое утро у памятника павшим воинам; кто-то стер имя ее отца, убитого во Фландрии в 1916 году. Отец был еврей... Наконец поспешное, одинокое бегство через границу в Прагу... Она захватила с собой несколько драгоценностей, оставшихся от матери...

На экране снова зазвучали флейты и барабаны. Заглушая их, раздался марш Иностранного легиона — отрывистые, возбуждающие звуки горна, взлетающие над ротами воинов без роду и племени, плетущихся по пустыне.

Керн наклонился к Рут.

— Вам это нравится?

— Да...

Он достал из кармана небольшой флакон и подал ей.

— Одеколон, — сказал он шепотом. — Здесь очень жарко. Может быть, это освежит вас.

— Спасибо.

Рут вылила несколько капель на ладонь. Керн не заметил, как на глазах ее внезапно выступили слезы.

— Спасибо, — повторила она.

Штайнер пришел снова в кафе «Алебарда». Он сунул кельнеру пятишиллинговую бумажку и заказал кофе.

— Позвонить? — спросил кельнер.

Штайнер кивнул. В последнее время он с переменным успехом играл несколько раз в других кафе. Теперь у него накопилось около пятисот шиллингов.

Кельнер положил перед ним пачку газет и ушел. Развернув газету, Штайнер принялся было читать, но вскоре отложил ее в сторону; международные события мало интересовали его. Человеку, плывущему под водой, важно одно — вновь вынырнуть на поверхность. А раскраска рыб была ему безразлична.

Кельнер принес кофе и стакан воды.

— Эти господа придут через час.

Он задержался у столика.

— Хорошая погода сегодня, правда? — сказал он немного погодя.

Штайнер кивнул и принялся разглядывать рекламу на стене. Плакат призывал всех пить солодовое пиво и тем самым добиваться долголетия.

Шаркающей походкой кельнер удалился за стойку. Через некоторое время он принес на подносе второй стакан воды.

— Принесите-ка мне лучше вишневой водки, — попросил Штайнер.

— Извольте! Сейчас же принесу!

— Принесите и себе. Выпьем вдвоем.

Кельнер поклонился.

— Благодарю вас, сударь! Сразу видать — вы сочувствуете нашему брату. А это бывает так редко!

— При чем тут сочувствие! — возразил Штайнер. — Просто мне скучно, вот и все.

— Я знавал людей, которым приходили в голову вещи похуже, ежели их одолевала скука, — заметил кельнер.

Он выпил свою рюмку и принялся почесывать кадык.

— Послушайте, сударь, — доверительно сказал он. — Я знаю, что вас интересует, и, если позволите, дам вам совет. Рекомендую взять мертвого австрийца. Есть, правда, и мертвые румыны, они даже чуть подешевле, но кто же знает румынский язык?

Штайнер пристально посмотрел на него.

Кельнер перестал чесать кадык и начал растирать себе затылок. При этом он скреб ногой по полу, точно собака.

— Лучше всего, конечно, американец или англичанин, — задумчиво продолжал он. — Но у нас, в Австрии, американцы умирают крайне редко. А если это и случается, то в результате автомобильной катастрофы. Попробуй тут взять его паспорт!

— Мне кажется, немецкий паспорт лучше австрийского, — сказал Штайнер. — Его труднее проверить.

— Это верно. Но тогда вам не дадут разрешение работать. Получите вид на жительство и все. А с паспортом умершего австрийца в Австрии вы сможете работать, где только пожелаете.

— Пока не попадусь.

— Да, разумеется! Но кто же попадается в Австрии? Разве лишь тот, кого случайно примут за другого...

Штайнер невольно рассмеялся.

— Иной раз могут принять и за другого. Все-таки это опасно.

— Ну, знаете ли, сударь! — воскликнул кельнер. — Говорят, ковырять в носу тоже опасно.

— Да, но за это не полагаются каторжные работы.

Кельнер осторожно помассировал свой нос, но не стал ковырять в нем.

— Ведь я желаю вам добра, — сказал он. — Насмотрелся я этих дел вдоволь. Знаю, что к чему. Мертвый австриец — это все-таки самое реальное.

Оба торговца паспортами пришли к десяти часам. Один из них, юркий человечек с птичьими глазками, завел разговор. Второй, грузный и расплывшийся, присутствовал при сем и молчал.

Первый достал немецкий паспорт.

— Мы навели справки у своих деловых партнеров. Вы можете получить этот паспорт оформленным на вас. Описание личных данных стирается, вместо них проставляются ваши. Конечно, кроме места рождения. Придется вам согласиться на город Аугсбург, — он указан на печатях. Но это обойдется вам на двести шиллингов дороже. Прецизионная работа, сами понимаете.

— Таких денег у меня нет, — сказал Штайнер. — Да мне и не важно, чтобы в паспорте было мое имя.

— Тогда берите его в таком виде. Заменим только фотографию. Краешек печати на фотографии сделаем бесплатно.

— Все это ни к чему. Я хочу работать. А с таким паспортом ничего не получится.

Птичьеглазый пожал плечами.

— Тогда остается только австрийский паспорт. С ним вы сможете работать.