Возлюби ближнего!

Алексей поймал себя на том, что голос Нади, который он так хотел услышать, на этот раз вызывает в нем неприязнь, а такое радостное, казалось бы, и давно желанное сообщение о предстоящей свадьбе нисколько его не волнует и даже больше — звучит убого и смешно.

Будь наш герой постарше да поопытнее, он бы знал разницу между любовью и, пусть даже сильным, увлечением.

Разница между этими двумя внешне схожими чувствами познается не сразу.

Если прибегнуть к технической терминологии, то при первом же серьезном испытании увлечение рвется на мелкие частицы, в то время как любовь настоящая под сильнейшим давлением остается неразрывной и даже приобретает еще большую прочность.

Тот факт, что Алексея Чудновского не обрадовало решение Надежды Бурылиной, следует считать началом его исцеления. И чем больше слов произносила Надя, тем яснее становилось Алексею его долгое заблуждение.

Когда же Надя, с присущим «все решающим» женщинам откровением, призналась, что она остановила свой выбор на Алексее только потому, что теперь он «шибко знаменитый», тут Алексею все окончательно стало ясно.

Наблюдая, как она вразвалку расхаживает по комнате и время от времени почесывает спину, Алексей недовольно поморщился. Надя заметила на его лице брезгливую гримасу, однако должного значения этому не придала.

— Скажу тебе честно, — созналась Надя, попыхивая плохо раскуренной сигаретой, — я бы никогда не пошла за тебя замуж. Мне твоя скромность — как собаке обручальное кольцо. Сергей хоть лицом и не Жан Маре, а с ним мне, понятно, интереснее. Он и на гитаре бренчит, и песенки сам сочиняет. И вообще, мы друг друга с полуслова понимаем.

— Чем не идеальный муж! — заметил Алексей, впервые за все время знакомства с Надей не скрывая иронии.

Но, загипнотизированная собственным голосом, Надя как ни в чем не бывало продолжала свою исповедь:

— К тому же знакомства у Сергея дай бог каждому. Режиссеры, музыканты, администраторы. Киношники его на все просмотры пускают, а это тоже как-никак плюс с хвостиком. И все-таки, — уже совсем доверительно сообщила она, — твоя персона мне больше теперь подходит. Сергей как-никак, а чужой славой питается. Да мне-то что проку от его знаменитых знакомых? Сам-то он ведь вроде меня, грешной, ни с чем пирожок. А про тебя и по радио, и по телевидению звонят, и в газетах… А уж как я прочитала в журнале твое письмо, тут сразу и сказала маме: «Радуйся, мамаха, с замужеством вопрос решен. Жених утвержден единогласно. Беги в магазин — покупай новую посуду!» Ну, чего покраснел? Хватит младенцем притворяться! Лучше расскажи, почему ты про свою бывшую жену скрывал?

Надя подошла к Алексею и, пока он соображал, что ей ответить, влепила ему громкий поцелуй, после чего потрепала за ухо и, сюсюкая, как пятилетняя девочка, сказала:

— Эх ты, хитлюга… А еще святого изоблазаешь!

Со словами «все вы, мужчины, такие» Надя крепко прижала его к груди, и Алексей почувствовал, что еще минута — и он задохнется от нестерпимо сладкого запаха рижской пудры и ягодного мыла.

С трудом вырвавшись из Надиных объятий, Алексей, отойдя на почтительное расстояние, уже совершенно спокойно спросил:

— Так ты… считаешь, что все это правда?

— А как же иначе! — удивилась Надя. — Подпись-то твоя? Мама хотя и не верит, ну да что с нее, старухи, взять? А я так ничуть не сомневаюсь. Вот в одном твоя женка ошиблась — никакой ты все-таки не жлоб.

Алексей слушал Надю, и им все больше и больше овладевало грустное чувство, предшествующее избавлению от тяжелой болезни.

Оскорбительные признания Нади мгновенно исцелили нашего героя. Правда, на глазах его все так же блестели слезы, но это уже были слезы, вызванные приступом смеха.

— Смейся, смейся, — не понимая причины столь резкого перелома его настроения, приговаривала Надя. — Ты мне такой больше нравишься… А серьезность и задумчивость — это совсем не твой профиль.

Сам не ведая зачем, Алексей вдруг спросил:

— И тебе ничуть не стыдно за меня?

— «Стыдно»? Не то слово, — подтягивая чулок, озабоченно ответила Надя. — Если бы ты свою прежнюю жену бил или отнимал у нее деньги на пропой, тогда бы дело другое…

Надя потянула Алексея за руку и усадила рядом с собою.

— Выброси ты всякую чепуху из своей черепушки. Ну про какой позор ты лопочешь? Главное ведь что? Главное — это слава. А какая она — не все ли равно, мой чудесненький дурачочек… Пусть себе болтают и пишут что им угодно. Лучше, понятно, если бы ты чего-нибудь героическое натворил, из огня бы пятерых детишек вытащил или слиток золота в двадцать килограммов нашел… Только, если подумать, твоя слава даже побольше тянет. Героев всяких — тысячи, а вот такие коники отмочить, этого еще не было!

Надя похлопала Алексея по щеке своей влажной, мясистой ладонью.

То, что последовало за этим, прозвучало как финальная сцена трагикомедии.

— Уходи сейчас же, — не повышая голоса, спокойно сказал Алексей.

Надя не поняла, и он повторил несколько громче:

— Уходи. Слышишь?

— Он и взаправду психованный!

С явной тревогой поглядывая на Алексея, Надя пятилась к выходу. Только очутившись у двери, она сочла себя в безопасности.