Возлюби ближнего!

— Объективность требует отметить, — продолжил свою речь попугай, — что в данном случае я только подсказал идею, а выполнение, то есть реализацию ее, взяла на себя наша милейшая, наша умнейшая…

— Опять этот древневосточный подхалимаж! — сердито остановила попугая вошедшая Лида и обратилась ко мне: — Вам доводилось пробовать пищу, которую едят люди?

Адвентист на этот раз слово в слово перевел мой ответ.

— Да, в мои молодые годы папа служил в подводном флоте, и ему давали компот… много компота… Я очень любил компот… Но это было давно… я даже забыл его вкус…

— Тогда полный порядок! — сказала Лида. — Как раз сегодня в меню самый лучший компот в мире. Экстралюкс. Сплошные витамины. Небывалая калорийность! Сию минуту!

Вскоре она вернулась, таща большой железный бачок, объемом не меньше чем четверть хорошего озера.

— Простите, — извинилась Лида, — но с посудой нас затирает. Ни фарфора, ни серебра. Так что не стесняйтесь, наворачивайте прямо из бачка.

Я не заставил долго себя просить.

Опустошив бачок, я обратился к гостеприимной хозяйке с благодарностью и высказал примерно такую мысль, что если бы даже люди не изобрели ничего, кроме консервированного компота, то одним этим кушаньем они утвердили бы свое превосходство во всей вселенной.

Собственно, я сказал это менее высокопарно, но Адвентист, привыкший к красотам древнего стиля, и на этот раз остался верен себе.

Тем временем мой переводчик, вооружившись очками, уткнулся в принесенные ему газеты. Я задал обычный в этих случаях вопрос «нет ли чего интересного?».

Попугай тяжело вздохнул, и по его гримасе я понял, что, с его точки зрения, ничего интересного в подводной газете нет.

— Разве они умеют писать? — скрипуче произнес он. — Не знаю уж, как вы, дельфины, а даже мало-мальски смышленый попугай вряд ли найдет в этих газетах что-нибудь интересное для себя… А вот раньше…

Здесь я обнаружил еще одну странную черту попугаева характера. Восхищаясь, например, газетами древней Греции, он то и дело сыпал именами прославленных и высокочтимых философов, ученых, писателей, при этом каждый раз не забывал подчеркнуть, что со всеми этими людьми был в коротких приятельских отношениях и все они очень ценили его собственные таланты.

По смеющемуся, снисходительно улыбающемуся лицу Лиды Катушкиной можно было определить, что замеченная мною слабость Адвентиста известна ей уже давно.

— Э-э! — неожиданно вскрикнул попугай, тыча клювом в развернутую газету «Подводные новости». — Тут, кажется, что-то про дельфинов написано. Не жирно, правда. Всего две заметки. Ну да хоть что-нибудь!

Эти две заметки Адвентист прочел вслух.

Ликуй, Индийский океан!

Все разумные существа, обитающие в Индийском океане, готовятся к торжественной встрече своей любимицы гринды, которая возвращается на днях из дальнего путешествия. Но не дремлют и ехидные акулы. Вместе с барракудами они усиленно мутят воду, распространяя всевозможные небылицы, порочащие нашу общую любимицу. По имеющимся у нашего корреспондента сведениям, созданы команды дельфинов, взявших на себя обеспечение безопасности гринды.

В подводном ресторане «Веселая китиха» в день приезда гринды готовится банкет на девятнадцать тысяч персон. Вот уж наедимся до отвала!

…Попугай облизал сухой рот, выплюнул застрявшую в горле подсолнечную шелушинку и, важно откашлявшись, продолжал чтение второй заметки, которая одновременно вызвала у меня и печаль, и чувство гордости. Вот ее полный текст: