Возлюбить себя

По-моему, горцы дико пожалели, что вообще выползли к нам под нашу бурную затею. Но тем не менее они ещё помогли нам снять, разобрать буквально по винтику и перетащить на Базу корабельную электроустановку. Если повезёт, мы сможем запустить её уже по осени. И тогда у нас на некоторое время будет собственное электричество! Таким образом, мы сразу убили трёх зайцев. Запаслись энергоносителем, обрели хранилище и массу прочих полезных вещей с ободранного, как липка, судна.

Спустя почти восемь дней непрерывного раскурочивания и перетаскивания с борта всего, что нам только пришло на ум выдрать и открутить, в районе стоянки судна раздались три мощных взрыва. Первым из них мы создали своеобразную «дамбу» позади кормы, чтобы по максимуму прекратить доступ воды к кораблику, «посадив» его таким образом на киль. Похоронив его затем обрушенными глинянно-скальными массами, мы превратили его в своеобразное хранилище с резервом топлива, которого хватит на очень долгое время. Сделав тщательные замеры, мы специальным образом отметили, где находится горловина люка, через который можно будет качать топливо. И который мы всеми придуманными нами способами постарались защитить от коррозии и повреждений.

Судно оказалось замурованным под двухметровым слоем грунта. По мере освобождения цистерн Базы мы вскроем его. А пока мы будем его тщательно лелеять и охранять. Пустим патрули, заминируем подходы и устроим практически круглосуточное наблюдение. Три километра по прямой — не такое уж большое расстояние до нашего НЗ. А от Границы — всего один с хвостиком.

Когда совсем уйдёт вода, мы сможем подъезжать к нему по уже твёрдой, надеюсь, почве со всех сторон. Поскольку к тому времени, когда оно может реально понадобиться, пройдёт лет семь, а то и десять. Не меньше.

И пока мы сможем быть независимыми от многих внешних факторов, мы будем заниматься своими делами и ждать каких-нибудь разумных действий от наших «царей». Буде такие найдутся, чтобы начать поднимать лежащую мордой в дерьме страну.

Ну, а ежели нет — мы как-нибудь уж тут разберёмся и сами.

XXXVI

После нескольких дней «отдыха», наполненных треском натруженных суставов и мышц, которые сопровождались охами и ахами, лежанием вповалку, где кто упал, мы начали с трудом собирать себя и свои организмы в кучу. Кучу, которой предстояло переделать ещё массу важных дел.

Господи, мы так старались обеспечить себя необходимым, что у нас вся промежность постоянно была в мыле. Мы так старались, словно от этого зависело возрождение всего человечества. И ухайдакали мы при этом собственные организмы так, что только природная живучесть помогала нам рассчитывать, что те, кто так «пахал» на благо наций, не помрут к началу праздника Возрождения.

Первыми осмысленными словами, которые я смог членораздельно произносить за это время, были «одежда», «обувь», «достать». Я чирикал их, как заведённый. И как только приходящий в себя народ прислушался к моему непрестанному курлыканью, он опешил от перспективы того, что ему снова нужно напяливать на руки рукавицы. Раздалось первое недовольное ворчание по углам…

Мне пришлось даже немного поорать и потребовать.

Решив, что уж теперь-то мы приобрели почти всё, что нам может пригодиться, люди попробовали мне робко возразить. Мол, зачем нам какие-то спецовки?! К тому же столь далеко отсюда и такие мокрые? И тут мне впервые удалось показать себя в гневе:

— Мои хорошие, я никогда не повышал голоса ни на кого из вас… — я начал вкрадчиво и издалека. — Всё, что вы делали, вы делали хорошо. Много и тяжело трудились. Недосыпали. Сражались. И заслужили отдых, может быть, даже более, чем я, который всё это время подгонял вас, мучил и третировал…

— Однако я хочу вам сказать одну нелепую, но столь необходимую для вашего понимания вещь: любого из того, кто скоро придёт за стол в заношенных трусах и драной рубахе, я выкину из-за стола вон!!! — От моего внезапного рёва размякшая от похвал толпа слегка окосела и подалась назад. — Если кому-то нравится через пару лет, — а это максимум при нынешних условиях, — щеголять на морозе, дожде и ветре голыми ягодицами, то тем я предлагаю уже сейчас создать клуб любителей нудизма. Им я обещаю выделить и застолбить лучшие участки зимнего пляжа! Потому как сэкономленную на их жопах одежду я напялю поверх своей, а так же раздам тем, кто предпочитает иметь крепкие куртки, туфли да штаны, а не закалённые морозами звенящие новогодними бубенцами яйца!!!

В воздухе повисла гнетущая тишина. Даже Славик перестал жевать и чавкать. Все, очевидно, решили, что от усталости и недосыпа я слегка спятил.

То, что он и все мои «старички» будут со мной заодно, я ни на секунду не сомневался. Я так и заявил собравшимся.