Возлюбленная герцога

– Есть.

Это должно было спугнуть ее, заставить помчаться по крышам обратно в Гарден. И возможно, в прошлом так бы и произошло. Но сегодня, здесь… у Эвана возникло отчетливое ощущение, что он не единственный, кто изменился.

И словно услышав его мысли, Грейс сглотнула и отвернулась. Он проследил за ее взглядом, посмотрел вниз, на площадь, где в лунном свете едва виднелись верхушки деревьев.

– Мне никогда не приходило в голову, что у меня есть крыша.

– Вот что бывает, когда не возникает необходимости тревожиться о ее наличии.

Эван взглянул на нее.

– Мне приходилось об этом тревожиться, знаешь ли.

Тревога о крыше – вот что в первую очередь бросило их друг к другу. Страх потери. Страх неуверенности.

Страх голода и нищеты.

– Я знаю, – мягко сказала она. – Нам всем приходилось.

Он не думал, что она хотела уколоть его, но да, это правда.

Грейс надела пальто и отошла от края, направившись к трубам в середине кровли. Уселась на кирпичную ступеньку, что вела к блоку дымоходов, и вытянула ноги в сапогах, глядя на Эвана.

– Господи. – Он тряхнул головой, снова поворачиваясь в темноту. – Гросвенор-сквер. Все еще кажется невозможным.

Он чувствовал это каждый раз, приезжая в Лондон, в этот дом, никогда не казавшийся ему своим, в этот мир, которому, по его ощущениям, он никогда не принадлежал, и не имело значения, сколько у него было учителей и сколько лет он провел в Итоне и Оксфорде, сколько взял уроков танцев и сколько отсидел занятий по землепользованию. Не имели значения его портные и камердинеры, дворецкие и повара. Проходя по коридорам Марвик-Хауса, он всегда чувствовал себя обманщиком, каким и являлся.

– Так быть не должно, – вырвала его из размышлений Грейс. – Мы всегда говорили, что ты окажешься здесь, герцог.

Он скрипнул зубами.

– Мне бы хотелось, чтобы ты меня так не называла.

– Но ведь это твой титул, разве нет? – Не дождавшись ответа, она спросила: – Предпочитаешь «ваша светлость»?

– Нет, – мгновенно ответил он. – Господи, нет. Я всегда это ненавидел.

Это было нескончаемое воспоминание о ней, как пытка – она всегда была с ним, но ее никогда тут не было.

– Значит, тебе не нравится имя, не нравится титул, не нравятся почести. Не нравится дворецкий, и соседи, и дом, и одежда, и привилегии. – Грейс помолчала. – Есть ли хоть что-нибудь в герцогстве, что тебе по душе?

Вместо ответа Эван посмотрел на темные крыши. Света от убывающей луны едва хватало, чтобы увидеть соседний дом, уж не говоря о тех, что стояли по другую сторону площади.

– Не понимаю, как тебе удается передвигаться по Лондону таким образом.

Она ухмыльнулась.

– Имеешь в виду – по небу?

– Ты это так называешь?

– Поэтично, верно? – сказала Грейс. – Говоря по правде, по небу было бы проще. Но когда луны нет, а уличные фонари горят, я знаю дорогу.

Слова эхом отозвались в его сознании, и в них ощущалось что-то странное. Он посмотрел ей в глаза.

– Ты знаешь дорогу?

Атмосфера между ними сгустилась. У Эвана даже дыхание перехватило, и он тут же подошел к ней совсем близко, понимая, что вопрос очень рискованный. Если он прав, то легко отпугнет ее.

Но разве не такова их жизнь? Разве они не рискуют все время?

Когда он приблизился, она нарочито не посмотрела на него, счищая что-то невидимое с брюк. Даже если бы там и впрямь что-то было, такой глухой ночью она ничего не смогла бы разглядеть. Она просто избегает его.

– Откуда ты знаешь дорогу, Грейс?

– Тут всего миля, – ответила она, и он услышал в ее голосе предостережение. – Это же не путь до Уэльса.

Они оба знали, что Мейфэр легко можно было заменить на Уэльс, так далек он был от Трущоб. Эван подошел уже так близко, что немного различал ее – лицо, золотистое в мерцающем свете свечи, и волосы, посеребренные луной.

– Скажи мне, – негромко произнес он, шагнув еще ближе и внезапно поняв, что отчаянно хочет услышать правду. – Скажи, как ты узнала, что это моя крыша.

Она заерзала, и это было настолько неожиданным, что Эван отпрянул. Разве она хоть когда-нибудь ерзала? Он протянул руку, заправил ей за ухо локон рыжих волос – как это он никогда раньше не замечал, что у нее безупречные уши?

– Это же Гросвенор-сквер, Марвик. Здесь не так много домов, и я могу сосчитать печные трубы так же хорошо, как любая другая девушка.

Он покачал головой.

– Не Марвик. Только не сейчас, черт побери.

Услышав стальные нотки в его голосе, она широко распахнула глаза и предупредила:

– Осторожнее.

Но Эвану уже было плевать. За этим что-то крылось, и он хотел знать что.

– Скажи, откуда ты знаешь, что на мою крышу есть выход, Грейс.

Ее настороженный взгляд метнулся к нему.

– Выходы есть в каждую крышу. Франты об этом не знают, потому что не пропитывают их дегтем и не чистят трубы, так с чего бы им проводить тут время?

– Скажи, откуда ты знаешь, как проникнуть в дом.

– Я никогда не была в этом доме, – ответила она. Ей очень не нравилось направление разговора. – За исключением того бала, я никогда не была здесь.

Он ей поверил. Но что-то не сходилось.

И за этим кроется еще что-то.

– Тогда что? – спросил он.

Прошла целая вечность, а он все ждал ответа. И наконец:

– Я сюда приходила.

– Зачем?