Возлюбленная колдуна

Лорд Синклер был высоким, широкопле­чим и таким же черноволосым, как Коннор, человеком, и черты его лица были достаточно красивыми, чтобы заставить женщин, сидев­ших внизу, повернуться и смотреть на него. Прелестная женщина, которую он сопровож­дал, едва доставала ему до плеча, и ее золоти­сто-каштановые волосы густыми локонами были красиво уложены на голове.

— Какая чудесная пара, — сказала Софи.

— Потрясающе! — Лаура смотрела, как рука лорда Синклера задержалась на плече жены, когда он помогал ей сесть. Леди Синк­лер улыбнулась ему, и в этот момент Лаура поняла, что для них двоих в мире больше никого не существует; их любовь была даже на расстоянии настолько сильной и настолько очевидной.

Лаура сжала руки на коленях. Глубоко вну­три нее заныла боль желания — настолько сильного, что казалась открытой раной. Она понимала, что такое настоящая любовь, и са­ма стремилась к ней. Но доступно ли ей это?

Она взглянула на Коннора и обнаружила, что он смотрит на нее, улыбаясь, как будто способен прочесть каждую ее мысль. Боже, помоги ей, но ей хотелось наклониться и при­коснуться своими губами к его губам!

«Он может исчезнуть в любое мгнове­ние», — напомнила она себе. Есть тысячи при­чин, по которым она не могла подарить свою любовь этому человеку. И все же она пыталась представить, что почувствует, когда его руки будут обнимать ее, когда она поддастся магии, которую чувствовала, когда прикасалась к нему.

— Лорд Остин Синклер — представитель одной из самых уважаемых семей в Англии. Он обладает титулом маркиза Сомерсетского. Его отец— герцог Давентри. — Филипп смотрел на супругов так, как будто они могли встать и благословить собрание. Он взглянул на Лауру, и на его губах заиграла самодовольная улыбка. — И завтра вечером они посетят бал у моей матери.

— Правда? — Лаура бросила взгляд на лорда и леди Синклер, и ее охватил озноб, когда она подумала, что они захотят побе­седовать со своим соотечественником-англича­нином.

Выходя из театра вместе с Лаурой, Коннор напевал одну из множества мелодий, которые услышал сегодня вечером. Ах, что за музыка! Скрипки, флейты, барабаны и прочие — пели дивными голосами, проникая в его душу, как солнечные лучи в воду.

И рядом с ним была Лаура, разделяя каж­дое мгновение радости, улыбаясь ему так, что зима превращалась в самое жаркое лето. Это был вечер, который следовало запомнить, за­ложить между страницами памяти и хранить до самой смерти.

Когда они спускались по широкой камен­ной лестнице главного входа, из темноты в круг желтого света от зажженного фонаря вступила старая женщина. Даже в нелепой со­ломенной шляпе с ярко-красными вишнями на полях, она достигала Коннору всего лишь до середины груди.

Она улыбнулась ему, и вокруг ее светло-серых глаз разбежались морщинки.

— Не хотите ли купить пирожков, сэр? — спросила она, поднимая корзину, покрытую выцветшим полотенцем в красно-белую полос­ку. — Всего по пенни за штучку.

— Убирайся. — Филипп отмахнулся от ста­рухи, как от надоедливой мухи. — Как ты сме­ешь докучать господам!

— Ну вот! — Старуха расправила плечи, глядя на Филиппа и сжимая обеими руками ручку корзины, как будто боялась, что ее могут отобрать. — Я только хочу продать вам пи­рожков.

Филипп свысока посмотрел на нее.

— Продавай их где-нибудь в другом месте.

Лаура нахмурилась и бросила взгляд на отца, как будто надеялась, что он вмешается. Дэниэл стоял с Софи на нижней ступеньке, недовольно глядя на старуху.

Коннор посмотрел на маленькую женщину, на ее рваные серые перчатки, из которых вылезали тощие пальцы. Ее пальто, висевшее меш­ком на худой фигуре, было залатано в несколь­ких местах, и на темно-серой шерсти выделя­лись белые, зеленые и красные пятна. Даже в век железных дорог, экипажей и театров ни­щета все так же побирается по улицам. Коннор полез в карман, вытащив одну из золотых монеток, которые дала ему Софи.

— Я возьму пять штук.

Старуха смотрела на монету, блестевшую в свете фонаря, и выдохнув на морозный воз­дух облачко пара, облизала губы.

— Ох, но у меня не будет сдачи, сэр.

— Поскольку мне очень хочется попробо­вать ваших пирожков, а других денег у меня нет, — Коннор взял ее за руку и положил золо­тую монету ей на ладонь, согнув костлявые пальцы старухи вокруг монетки, — придется вам взять эту.

— Спасибо, сэр. — Старуха улыбнулась ему, показывая гнилые зубы. — Вы просто свя­той! Берите все, сэр. Забирайте всю корзину.

Коннор улыбнулся, понимая, что оскорбит женщину, если не примет ее предложение.

— Я уверен, что они мне очень понравятся.

— У них райский вкус, вот вам крест. — Старушка подмигнула ему. — Хотя, может,

мне не стоит это говорить.

Коннор улыбнулся, глядя вслед торговке в потрепанной соломенной шляпе. Дэниэл взглянул на Коннора, проходя мимо него с Со­фи под руку, и направился к ожидавшему их экипажу. В его темных глазах был любопыт­ный взгляд, как будто он увидел в Конноре нечто, чего никак не ожидал увидеть.