Возмездие за безумие

Когда полчаса назад Ухова пришла в кладбищенскую сторожку с туфлями и стала объяснять, чего хочет, даже привычных ко всему рабочих передёрнуло: представить, что нужно будет раскопать могилу и вскрыть гроб, в котором лежало уже непонятно что… Да на это ещё надеть новые туфельки, ибо те, в которых девочку похоронили, ей жмут…. От такого крыша могла поехать даже у самых закалённых. Сразу поняв, что женщина не в себе, работники погребальной службы попытались отказать ей, сославшись на мокрую почву. Она принялась возмущаться, плакать, потом стала предлагать деньги: какую-то мелочь из кошелька. Потом, наконец, поняв, что помощи ей не дождаться, обречённо махнула на них рукой и побрела по аллее к могиле дочери, прижимая туфли к груди. Не зная, что ожидать от такой посетительницы, мужчины продолжали наблюдать за ней издалека. А уж когда поняли, что от своих планов она не отступится, позвонили в срочную службу полиции. Выслушав их, диспетчер выматерила мужиков, обвинив в том, что они двое не могут вытолкать с кладбища одну обезумевшую женщину.

– Так что нам её хватать и нести к выходу? Сама-то она не пойдёт. Вот сидит и роет могилу дочери.

– Прямо роет? – в голосе диспетчера впервые появилось сомнение в правильности своего поведения.

– И прямо и криво, – мужик могильщик был на приделе: какие сволочи эти менты! Не хотят задницу оторвать, чтобы приехать и разобраться. Диспетчер молчала, соображая, что делать. Затем в трубке послышались посторонние голоса, видимо женщина с кем-то советовалась. Работник кладбища нервно ждал, одновременно наблюдая за жестами сотрудника, следившего за сумасшедшей женщиной с центральной аллеи. Тот давал понять, что женщина продолжает своё дело.

– Э, алё! – наконец не выдержал звонивший, – Так чё нам делать?

– Звоните в районное отделение полиции, – отфутболила его диспетчер, сославшись на чей-то совет.

– В какое?

– А где живёт ваша чокнутая?

– Вы что, издеваетесь? Откуда я знаю.– Мужчина думал, что уже сама необычность происшествия сразу насторожит полицейских, а, оказалось, устроили ему пинг-понг. Но диспетчер срочной службы, заручившись советами коллег, говорила снова индифферентно, словно речь шла о рядовом хулиганстве:

– Как это откуда? Мозги включи. Вы оформляли документы на погребение её дочери?

– А-а, понял, – протянул мужик с кладбища и, положив трубку, стал искать адрес Уховых.

Полицейские Центрального отделения сначала тоже не хотели принимать вызов. Но накал голоса работника кладбища был такой, что дежурный на посту всё-таки сигнал записал. На вызов приехал полный полицейский, который, увидев Ухову, перекрестился:

– Опять эта семейка. – Всего несколько недель назад толстяк вел дела сначала по краже денег из шкафа у Виктора, потом из сейфа у Кирилла. Несмотря на то, что были опрошены все свидетели, которые для следствия являлись автоматически и подозреваемыми, начатые дела пришлось закрыть в связи со смертью заявителей. Галину Ухову полицейский помнил прекрасно: женщина во время допросов навязчиво старалась обвинить в краже денег своего мужа. Причем, как в первом случае, так и во втором. Припомнилось полицейскому и то, что при расследовании кражи денег в вернисаже, Галя обвиняла мужа также и в смерти их дочери. Юлю майор полиции никогда не видел, но, наведя справки у коллег по отделению, что расследовали факт самоубийства девушки, сразу вызвал службу скорой помощи. Служба правопорядка и медики, покуривая на ветру, дождались у входа на кладбище вызванного психолога, отправленного врачу «скорой» на подмогу службой спасения, и только тогда уже направились вглубь «обезвреживать нарушительницу». За это время она успела разрыть могилу до крышки гроба.

Ярко-жёлтое пальто Гали было все в грязи. Тяжело переступив через порог квартиры, она наткнулась на взгляд Полин. Девочка вышла в коридор на звук ключа и, увидев мать, буквально замерла. Грязная, с мокрыми волосами от начавшегося дождя и прижимающая к груди белые туфли, Галя смотрела на дочь возбуждённо-безумным взглядом. Полин, обескураженная, тоже молчала.