Возмездие за безумие

– Кирилл подарил Сюзику, а у неё сейчас аллергия на всё, вот она мне и отдала, – объяснила она Виктору, выпучившему глаза на цветы. Звонить «Сюзику» и переспрашивать было позорно и бесполезно, если жена давала ссылку на подругу, то наверняка последняя была предупреждена. Галина долго и тщательно устанавливала букет в трёхлитровую банку; когда-то существовавшая ваза разбилась, новую купить никто не додумался. Закинув в воду половину столовой ложки сахара, Ухова принялась расправлять тугие тёмно-зелёные листы цветов, напевая. Витя, зависший в упоре на косяк на пороге кухни, такого поведения супруги не помнил уже давно.

– Ты, с. ка, хоть бы лимоном кайф зажрала, – кинул он в беспомощности и закрылся у себя, снедаемый догадками и ревностью.

Вообще-то Виктор старался никогда Галю просто так не оскорблять. Маты и грубые слова, надёжно вписанные в его речь с тех пор, как мужчина окружил себя простыми работягами, относились чаще всего к характеристикам качеств или действий. Личностных оскорблений Витя себе не позволял, или почти не позволял. Конечно, довести можно было и улитку до кишечного спазма, но такие ситуации возникали у Уховых редко и в результате крайне серьёзных расхождений во мнениях. Галю Витя ревновал всегда и ко всем, но чаще для него это была профилактика, чем настоящее чувство. Как хищник защищает свою территорию, оставляя кругом метки, так и Ухов нет-нет, да и тюкал жену, напоминая о благопристойности и целомудрии.

Про то, что Галя никуда не ходит и ни с кем ничего не имеет, Ухов не просто знал, он был в этом уверен. При всей своей податливости с ним, в душе Галина была порядочной, а по натуре робкой. Перед мужскими взглядами пасовала, краснела, мямлила. К тому же она была крайне чистоплотной и даже брезгливой.

– Боже! Ты заметил Витя, как у него плохо дышит желудок? – первое впечатление, которое Ухова выразила по Вадиму Николаевичу, после знакомства со сватами в две тысячи шестом.

– Да? – К таким мелочам мужчины часто бывают равнодушны, но Витю порадовало, что жена так аттестовала « несущего себя» свата.

– Твой Иванов майки летом должен менять два раза в день. У него проблемы с гормонами, точно говорю, – критиковала Галя соседа, когда все вместе жили в Испании. И снова Виктор удивлялся: до того ли жене должно было быть после родов? Значит у неё неприязнь к соседу, а это уже не вытравишь. Что ж, ему спокойнее.

– Слушай, Витя, я сегодня чуть не взорвалась в ресторане: этот Кирилл так сёрбал суп, что даже у меня набило оскомину. Весь аппетит испортил. Уродище! А с виду вроде человек с манерами, – жаловалась Ухова. И снова Виктор ликовал в душе, что свободный художник, прирученный Сюзанной, не станет предметом внимания его супруги.

Нет, определённо, по Гале сразу можно было сказать, кого она терпит, а кого нет. Причём список вторых значительно превосходил ряд первых. И Витя это знал наверняка. Поэтому предположить, что жена могла где-то, как-то и с кем-то, не приходило Ухову на ум. Но то, что Витя видел в последнее время, заставляло задумываться и вызывало сомнения. Ухаживала Галина за собой всегда, и всегда придавала особое значение своей внешности. Женщина была из тех, что мусор не пойдут выносить без прикида. Удивляло Виктора не то, что в последнее время сеансы макаяжа, укладки волос, натирок тела какими-то одурманивающими запахами кремов, чистка одежды и обуви стали отнимать у жены ещё больше времени, чем раньше. Поражало то, что практически любой из описанных актов сопровождался теперь вот таким вот намурлыкиванием чего-то весёлого себе под нос.

Что могло так поднимать настроение женщине, у которой в доме царил хаос, старшая дочь лежала в лёжку, младшая не шла с родителями на контакт, отделываясь короткими объяснениями, и затем всё время проводя в интернете, Виктор понять не мог. Знал он точно только одно: не он является сентиментальным стимулом для жены. А если не он, то кто? Чтобы привести мысли в порядок Ухов налил себе водки в стакан из-под вина и, вопреки принципу не пить крепкое на голодный желудок, выпил. В глазах мужчины тут же рассыпался звёздный дождь, кожу обдало внутренним жаром. Утерев вспотевшее лицо, Ухов снова вышел к жене, намереваясь узнать всё и сразу. Но на его прямой вопрос: «Шо это ты так светишься?», ответ был дан настолько упрощённый, что Ухов засомневался ещё больше.