Возможности любовного романа

Это оборотная сторона той же монеты. На наше восприятие собственной жизни, само собой, влияют знакомые нам сюжеты и чувствительность, которую мы приобрели благодаря им. Об этом существуют специальные исследования. Я понимаю, что могу показаться занудным литератором — особенно тем, кто верит в непорочное зачатие доподлинной жизни. Я тоже верю в доподлинную жизнь, но литература — это ее часть. Я бы даже сказал, что в идеале благодаря литературе доподлинная жизнь становится возможной.

А Нине случайно это не казалось занудным? Она не чувствовала себя золотым мотыльком, угодившим в паутину смыслов, которые не имели к ней никакого отношения?

Мы опять перешли на личное? Ну что ж. Да, наверное. Но так случается более или менее во всех любовных отношениях: мы облепляем друг друга смыслами, которые для нас важны, проецируем друг на друга собственные идеалы и надежды, подсознательно ищем друг в друге спасение. Пусть это прозвучит как предупреждение, но важно, чтобы другой человек мог дышать: нести на своих плечах чужие надежды бывает непросто, а идеалы часто тяжелее, чем свинец. Никому ведь не хочется носить на себе кольчугу, сплетенную из чужих ожиданий.

В этом, по-твоему, и состоит главная проблема любовных отношений? Мы слишком многого ждем друг от друга?

Наверное, не стоит так упрощать. Хотя да, любовные отношения, в общем-то, последнее, что нам осталось, и поэтому зачастую наши ожидания от них слишком завышены. Мы утратили духовные опоры, живем в обществе, лишенном какой-либо идеи будущего, большинство из нас просто продает себя работодателям вместо того, чтобы делать что-то осмысленное, и человеческая близость остается для нас единственным оазисом, где мы хотим взрастить все и сразу. Мы ищем в ней экстаз и релаксацию, свой долг и свободу, полноту и легкость — список можно продолжать. А когда мы терпим неудачу, тут же начинаем рассуждать об отношенческих проблемах, то есть быстро переходим на личности, и кому-то из нас, наверное, это даже выгодно. По-моему, отношенческих проблем в строгом смысле слова почти не существует. Если присмотреться, то все упирается либо в социальные условия, в которых мы пытаемся строить отношения, либо в личные заморочки кого-то в паре, которые рано или поздно выскакивают наружу, как чертик из табакерки. Но тем любовные отношения и интересны: в них всегда что-то высвобождается. Это настоящая алхимия, что, впрочем, можно сказать и о литературном творчестве.

Раз уж ты называешь это алхимией, произошла ли в процессе написания романа какая-то метаморфоза материала? Ты говорил, что иногда тебе казалось, будто ты устраиваешь в своей книге публичный процесс, после которого все обретут свободу. Удалось тебе это?

Ну, я бы сказал, что мне в итоге пришлось оправдать всех нас за отсутствием доказательств. С юридической точки зрения, наверное, нет никакой разницы, но настоящим освобождением это назвать трудно. От того, что ты просто напишешь книгу, ничего не изменится. Но для меня важнее всего оказалось то, что я решил не бежать вперед. Я сейчас вот о чем: когда долгие отношения заканчиваются, женщины нередко быстро прячутся в другие объятия, а мужчины — у другой женщины между ног. «Закрылась одна дверь, значит, откроется другая», — говорят подруги, выслушав тебя. Жизнь идет своим чередом. Но душа-то никуда не идет. Душа стоит на одном месте, и это место — вот здесь, ровно там, где ты находишься, куда бы ты потом ни шел. Душа способна что-то вместить, если дать ей такую возможность, но она не может просто взять и пойти дальше. Она медленно, словно мох, укрывает собой камни, увлажняя и смягчая их, но ей нужно время.

Метафора неплохая, но я бы еще вернулся к освобождению. Местами у меня возникало ощущение, что ты Нину, наоборот, душишь и балансируешь на грани самых глупых из существующих стереотипов. Она, в первую очередь, красива, ты ее то и дело поучаешь — иногда все это напоминает «Мою прекрасную леди». Тебе не кажется, что в контексте сегодняшних рассуждений о гендерном равноправии это выглядит неловко?