Возможности любовного романа o

Взяв капучино, я сел за столик и огляделся по сторонам. Похоже, туристов здесь было больше, чем местных, откуда-то даже доносилась чешская речь. Я, как обычно, достал блокнот, внес туда пару заметок об интерьере и записал несколько идей, которые могли бы пригодиться для этой книги. Подняв глаза, я заметил, что некто, сидящий в самом углу кофейни, в упор смотрит на меня. Я ему кивнул, и он, улыбнувшись, беззвучно проговорил: “Я есть ты…”

Я не мог его не узнать. “Ты есть я”, – ответил я, пожав плечами.

– Он, она, оно – мы, – добавил он и повел рукой вокруг – жест, включивший в себя “Алхимию”, Казимеж и, наверное, весь Краков.

– Шутка только для своих, – заметил я в надежде, что на этом наш разговор закончится.

Какое-то время мы сидели, уткнувшись в блокноты, но потом, возвращаясь из туалета, он вдруг остановился рядом с моим столиком и произнес:

– Ну что, трансформация произошла? Как твой опус магнум?

– Кое-что изменилось, – ответил я неопределенно, – но трансформацией в алхимическом смысле это назвать трудно.

– Так меня ждет сюрприз?

– Я бы сказал, что других вариантов нет.

– Ну нет так нет, – согласился он и добавил: – Кстати, мне нравится твое пальто.

– Спасибо, – ответил я, все еще испытывая некоторую неловкость. – Надеюсь, оно достанется тебе по наследству.

Он стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, и как будто тоже не знал, что сказать, но уходить ему явно не хотелось. С наигранной беззаботностью он произнес:

– Ну что там новенького в будущем? Все по-прежнему?

– Более или менее. А что нового в прошлом?

– Да есть кое-какие новости… – ответил он, посмотрев мне в глаза. – Правда, я не знаю, хватит ли у тебя сейчас на это времени.

Я автоматически взглянул на экран мобильника, а потом, к своему собственному удивлению, предложил:

– Ты же домой? Можем вместе прогуляться по набережной.

Он надел мое старое пальто, про которое я уже забыл, и мы отправились в сторону Вислы.

– Так что ты делаешь в Кракове?

Поколебавшись, стоит ли вдаваться в подробности, я все же решил, что немного приободрить собеседника никогда не помешает.

– Это последний город в моем польском турне.

– Турне? – переспросил он невозмутимо, но я почувствовал, как у него забилось сердце.

– Книжка, которую ты пишешь, видимо, не такая уж бестолковая, – заметил я, пожав плечами.

– А с твоей как дела обстоят? – Мне явно не удалось вывести его из равновесия. – Ты тоже сейчас строчил что-то у себя в блокноте.

– Для ответа нам понадобился бы еще и третий.

– Сколько же нас всего?..

Когда мы проходили мимо книжного магазина “Локатор”, порыв ветра, налетевший со стороны реки, приподнял полы наших пальто. День был ясный, дома и деревья отбрасывали четкие тени, но в воздухе уже стоял холод. Достав из кармана носовой платок, я громко высморкался, а мой собеседник еще и откашлялся.

– Просто чтобы не было путаницы: так кто же из нас двоих это себе воображает? – уточнил я, когда мы спустились на пешеходную набережную.

– Мне казалось, что я, но я бы себе не очень доверял.

Мне было интересно, о чем же он хочет со мной поговорить, и я немало удивился, когда он, помолчав, спросил:

– Ты помнишь, как дедушка рассказывал о Висле?

– Дедушка когда-то рассказывал о Висле? – я посмотрел на него с недоумением.

– Ну конечно. А ты забыл? Очень странно, потому что я об этом часто думаю. Ты же помнишь, что он любил бассейны рек. Он единственный из всех, кого я знаю, испытывал теплые чувства к речным бассейнам и геологическим пластам. Скорее всего, он бывал в Кракове, раз так часто упоминал о Висле. Наверное, в молодости, когда ему было столько же, сколько тебе или мне. Я прямо слышу, как он говорит, что в Кракове Висла уже довольно широкая. Ведь они с бабушкой до шестьдесят восьмого жили в Карвине, а это отсюда не так далеко.

– Наверное, ты прав, – согласился я, потому что у меня в голове тоже вдруг зазвучал дедушкин голос.

– Значит, ты уже и не вспоминаешь о дедушке? – спросил он с упреком.

Что я мог ему ответить? Что одни потери часто заслоняют другие? Что и бабушки уже нет в живых? Что он выглядит счастливее меня, хотя пальто на мне явно поприличнее?

Да и неправда это, что я не вспоминаю о дедушке, – вот разве что про Вислу забыл. И я ответил:

– Иногда, конечно, вспоминаю… иногда вспоминаю.

– Жалко, что когда он рассказывал о Висле, я мог только рисовать ее в своем воображении, – посетовал он. – А теперь мы тут оба прогуливаемся, над нашими головами кружат чайки, и мы видим, какая широкая здесь Висла, но уже не можем ему об этом сказать.

– А вот представь: один из нас прямо сейчас достает из кармана телефон, и мы звоним дедушке и говорим, что как раз идем вдоль Вислы.

– Он бы сидел в большой комнате и позвал бабушку: “Итушка, звонит Яник, говорит, что как раз идет вдоль Вислы, хочешь тоже послушать?”

– В трубке издалека раздалось бы: “Уже бегу”.

Я ненадолго сбился, кто из нас что говорит. Но он тут же продолжил:

– Я часто думаю о дедушке, когда бреюсь. “Помни, что в бритье главное – область кадыка”, – говорил он.