Возвращайся, и я снова надеру твой тощий зад! Книга первая. Затянувшееся возвращение домой

Из пекарни, в которую ребят привела Грета, во всю валил пар, разнося по округе сладкий ароматный запах свежевыпеченного хлеба. Животик Паф пронзительно заурчал, Фил непроизвольно уронил несколько капелек слюны прямо на свой сувенир и тут же с красными щеками бросился вытирать их рукавом, державшаяся чуть поодаль Лиз громко сглотнула, а Шурх взмыл ввысь и закружился, выкрикивая на всю улицу слово «Жрать!».

– Хех, похоже придётся раскошелиться, – ухмыльнулся Клаус, которого нисколько не зацепил витающий в воздухе и вызывающий у всех жуткий аппетит аромат, и, опустив Паф на землю, отправился отовариваться хлебом. Вышел буквально через пять минут с двумя здоровыми корзинами, от которых исходил дымок, даже несмотря на накинутые поверх полотенчики. – Вот, угощайтесь.

Мечник откинул полотенце с правой корзинки, и перед окружившими его со всех сторон изголодавшимися друзьями предстали чудные, формой напоминающие косу, булочки, щедро посыпанные сахарной пудрой и миндальной крошкой. Разлетелись в тот же миг, и всю последующую дорогу до трактира, три рта и один клюв были заняты восторженным уплетанием плетёнок, как назвала их Грета. К слову, для неё самой плетёнки не нашлось. Вместо неё Клаус угостил подругу пончиками с клубничным джемом, которые являлись самым любимым десертом девушки, за что был удостоен порывистого поцелуя в щёку и тяжёлых взглядов в спину от злобно жующей Лиз.

Когда же, выворачивая из очередной улочки, перед ребятами предстал серокаменный фасад двухэтажного здания трактира, Клаус пришёл в недоумение. Нынешний рыжий кот больше походил на пошарпанного старого кошака с клочьями лишая по всей макушке. Многократные трещины на стенах, чем попало заколоченные дыры на крыше с обвалившейся до самого основания дымоходной трубой, прогнившие ступеньки подъёмной лестницы на второй этаж со двора и пустые оконные рамы, залепленные белой, местами продырявленной бумагой. А ведь климат на Померансе весенний и часто тёплые деньки без какого-либо предупреждения сменяются холодными и дождливыми с пробирающими до костей ветрами, которые могут длиться неделями.

– Что стало с трактиром, Грета? – очень серьёзно обратился он к тотчас сникшей подруге, напустив на лицо бывалой мрачности.

– Давай, я всё расскажу тебе за ужином… – увиливая от встречи взглядами со старым другом, проговорила она с уже знакомой печальной интонацией. – Однако если ты передумал снимать комнаты, то я пойму…

– Не передумал, – твёрдо ответил Клаус и обратился к своим спутникам. – Если желаете – можете возвращаться на корабль.

– Я тащилась сюда через пол острова не для того, чтобы по приходу тащиться обратно, – резко – и так по Элизабетовски – заявила дозорница и гордо, не глядя ни на кого, пошла к двери.

– Я… тоже не… пойду, – проговорил доедавший булочку Филип, перемежая слова чавканьем и причмокиванием.

Паф равнодушно пожала плечами. Её дом – это целый мир, так что где конкретно она будет пускать дремотные пузыри не имеет абсолютно никакого значения. Сидевший на плече Шурх похоже разделял мнение своего сородича-колобка, безучастно вычищая крошки из перьев.

– Ну ты и сама всё слышала, хозяюшка, – Клаус с обаятельной улыбкой посмотрел на замершую в немой признательности Грету. – Принимай гостей.

– Хорошо! – отойдя от трепетного окаменения, оживлённо воскликнула она и посеменила к дверям, где её ждала хмурящая лоб Лиз, невесть с чего решившая, что перед ней все двери должны быть непременно открытыми.

Обстановка внутри оказалась многим лучше, чем снаружи. Да, кое-где имелись явные признаки того, что здание нуждается в капитальном ремонте, однако кругом было чисто и опрятно, аккуратным рядком стояла плотно придвинутая друг к другу мебель, а зажжённые Гретой керосиновые лампы, висящие на стенах, наполняли трактир тёплым, приятным светом, добавляя обстановке домашнего уюта. Всё это говорило только об одном: чтобы не случилось у Греты в прошлом, она по-прежнему любит «Рыжего кота» всем сердцем и верит, что когда-нибудь он вновь наполниться шумными посетителями, бродячими музыкантами, весёлыми танцами, громким смехом и хмельными разговорами до самого утра. Так оно и будет. Уж Клаус то точно позаботься об этом, когда вызнает причину столь ужасного запустения.

– А где Август? – поинтересовался он, до сих пор так и не имея удовольствия лицезреть рыжеусого весельчака – отца девушки.

– Его… больше нет, – невероятная тоска резанула слух мечника, и он понял, что уже на половину приблизился к разгадке трактирной тайны. – Присаживайтесь за любой столик, а я пока приготовлю ужин.

Грета натянуто улыбнулась, торопливо подхватила с барной стойки чепчик для волос и корзинки с выпечкой и скрылась в дверном проёме кухни.

Охваченный задумчивостью мечник не глядя плюхнулся на один из стульев подле лестницы и, отклонившись назад, бессознательно закинул ноги на стол, продолжая строить в голове всевозможные теории о том, что же такого могло приключиться с Августом, и как его смерть повлияла на судьбу этого заведения, ведь Грета отнюдь не пальцем деланная и с детства училась у отца ведению дел.