Возвращение

Значит, увеселительное заведение все-таки существует, думает Леопольд, просто Мейнхард что-то скрывает, похоже, он знает гораздо больше, чем говорит. А возможно, они просто не хотят брать его с собой, ждут момента, когда он уйдет, и тогда… Но ведь Мейнхард дал адрес! Леопольд все еще держит в руке письмо и салфетку, лишь сейчас он читает написанный на ней адрес — улица, где живет некто Альберт, не так уж и далеко от его дома. Надо пойти туда и показать письмо. И что тогда?.. Тогда он узнает, где находится увеселительное заведение, но, возможно, туда ходят только избранные и таким, как он, там не место?

Меж тем за столик напротив усаживаются две молоденькие девушки, Леопольд видит, как Веннет пожирает их глазами. Через мгновение Веннет встает и направляется к ним, сопровождаемый тревожным взглядом жены. Хельдур пересаживается поближе к Мейнхарду и начинает что-то втолковывать ему. Рядом с Леопольдом оказывается жена Веннета. За столиком теперь стало свободнее, но ненадолго, вскоре им снова приходится потесниться, так как возвращается актер. Нога жены Веннета плотно прижата к его ноге, которая вдруг начинает дрожать, как у мальчишки, он пытается отодвинуться, но некуда, поскольку по другую его сторону сидит актер; Леопольд чувствует, что краснеет, но не в силах унять дрожь, ибо давно не ощущал так близко теплое, упругое женское тело. Он украдкой поглядывает на женщину, та пьет шампанское, лицо ее мрачно, мысли где-то витают. Актер начинает рассказывать анекдот, который услышал недавно от коллег. Все смеются до слез, история и впрямь смешная, и когда смех стихает, Леопольд чувствует, что его уже не колотит. Теперь рядом с ним чужое женское тело, и оно уже не волнует его.

Смех (а может, шампанское?) внезапно поднял настроение, все наперебой болтают, смех разносится по залу, сидящие за другими столиками с завистью смотрят на них. Леопольду весело и приятно, как никогда, и хочется, чтобы такое состояние длилось вечно. Но вскоре смех стихает, и мир снова становится серым, фразы будничными, лица усталыми.

Следовало бы заговорить с женой Веннета, молчание угнетает Леопольда, становится неприличным, но она посторонний ему человек, к которому он, правда, испытывает уважение (как-никак, жена Веннета!). Что интересует ее — он не знает, боится, вдруг его болтовня покажется пустой, и даже если речь пойдет о серьезных вещах, слова могут прозвучать банально. Чтобы поддерживать разговор, необходим светский лоск, а его приобретаешь, лишь когда постоянно находишься на людях. У него же такого лоска нет, и ему неловко за себя.

Но жена Веннета, словно понимая его растерянность, сама начинает беседу, спрашивает о том о сем, без церемоний обращаясь к нему на ты, и Леопольд рассказывает о себе; женщина хочет знать, что представляют собой его картины, она после обеда тоже прошлась по выставочным залам, ей интересно, видела ли она его полотна. Леопольд рассказывает, жена Веннета внимательно слушает.

— Теперь я знаю! — восклицает она. — Они мне нравятся, — через некоторое время добавляет она просто и искренне.

Беседуя, она, похоже, напрочь забыла о муже, сидящем в обществе воркующих девиц, и сосредоточенно слушает Леопольда, который рассказывает, как несколько лет тому назад его потрясли краски, увиденные в природе: он находился на вересковой пустоши и смотрел на заходящее солнце, зрелище было настолько захватывающим, что он совсем забыл, что скоро стемнеет, и после долго блуждал по лесу. Жена Веннета в свою очередь рассказывает о коварных туманах, в чем она сама убедилась, будучи в Верхних Татрах. Леопольд слушает рассеянно, его мучает вопрос, который он не решается задать, в конце концов собирается с духом и смущенно спрашивает, давно ли они с Веннетом женаты.

— Шестнадцать лет, — отвечает женщина, и Леопольду трудно поверить в это, потому что женщина вовсе не выглядит так, будто она уже шестнадцать лет замужем. Неожиданно жена Веннета произносит: — Первые годы супружества мы жили в полуподвале, в маленькой комнатке с плитой, у нас было мало денег, и мы были очень счастливы.

Когда Веннет возвращается к их столику, Леопольд уступает ему место возле жены. Он опять один среди весело болтающих людей и с горечью думает, какие все же бывают замечательные женщины; Астрид и жена Веннета — их мужья когда-то начинали с нуля, самозабвенно работали, и жены все время ободряли их, поддерживали. Любовь? Вера в другого человека? Сопереживание заботам мужа, мукам творчества? Все это прекрасно и так непохоже на реальную жизнь. Но откуда берутся такие женщины? Что, если дать в газету объявление: молодой малообеспеченный художник ищет спутницу жизни, которая согласна помогать ему (конец фразы просто необходим для такого объявления). Но, очевидно, они сами помогли друг другу стать такими, любовь, говорят, способна на все. Должно же быть какое-то не поддающееся определению чувство, которое заставляет забывать о себе во имя другого человека.

Вероятно, ему следовало отказаться от искусства, если он по-настоящему любил Аннели, думает Леопольд.