Возвращение Бессмертного

Андрюша жил с мамой и бабушкой, заикался и косил на один глаз. Акушерка при родах неловко надавила ему на этот глаз, и он теперь почти не открывался. Андрюша выглядел настолько убого и безобидно, что над ним почти даже не смеялись, по крайней мере, в старших классах.

Он был обычным усердным троечником. Мало что понимал, но старался, и даже сволочные учителя до него не докапывались. Жалостливые и толерантные вообще ставили четвёрки, когда он и на тройку еле-еле наскребал. Не от лени, от тугодумия.

…К выпускному Маргарита в фейс-рейтингах мальчишеской части класса занимала устойчивое второе место, уступая лишь Оксанке, признанной первой красавице школы. Но Оксанка была недоступной стервой, а весёлая свойская Рита легко сходилась с любой компанией и считалась за свою даже в пацанских кругах. Она пользовалась популярностью, и даже их новый классный руководитель, молодой учитель физики, хоть шутливо и ненавязчиво, но флиртовал с ней. На выпускном Маргарита из чистого озорства пригласила на белый танец именно его и весело пересказывала подружкам, о чём они шептались, пока кружились по залу…

…Вот тут и подошёл Андрюша и пригласил её на следующий танец. Она его заметила впервые за весь вечер; кажется, он вообще только что подошёл. Маргарита даже не сразу поняла, чего он хочет: заикался Андрюша ещё сильнее, чем обычно.

Он не знал, куда девать потные ладони, искалеченный его глаз дёргался, усиливая впечатление слабоумного, и на самый снисходительный взгляд выглядел он жалко. Маргарита даже и не подумала скрывать этого. Она насмешливо оглядела его, чуть откинувшись назад и прищурившись, и произнесла коронную фразу вечера:

– Андрюша, ты слишком хорош для меня. Пригласи кого-нибудь ещё.

И Надька Селезнёва добила его, бросив сквозь всеобщий смех:

– Свою правую руку.

В этот момент Андрюша и умер. Его нашли через два дня под колёсами электрички, но умер он вот сейчас, когда остановившимся взглядом смотрел на стайку весело хохотавших девчонок, пришедших в восторг от удачной шутки. Маргарита смеялась тоже и уже не смотрела на уходившего с опущенной головой и плечами Андрюшу…

…Она смотрела на него сейчас. Из глубины зеркальной стены на неё наплывало жалкое, белое, помертвевшее лицо Андрюши с беспомощным убитым взглядом. Маргарита хотела закричать, спрятаться, закрыть глаза. Она мучительно пыталась поднять руку – заслониться от наплывавшего лица, стереть его, как стерла Сан Саныча. Но она не могла даже пошевелиться. Она просто стояла и смотрела, захлёстываемая волнами отчаяния и раскаяния…

…Андрюше нужен был всего один танец. Просто танец и ничего больше. Она могла покружиться с ним пять минут, снисходительно улыбаясь, и потом, небрежно пожимая плечами, рассказывать, как пожалела несчастного калеку, придав ему чуток уверенности. Она не захотела, она не знала, что будет потом…

…Следствие было коротким и закончилось быстро. Андрюша шёл по путям ночью, был в наушниках – всё понятно. Ребята ходили на похороны, она не смогла себя заставить. Она не хотела встречаться с матерью Андрюши, она боялась, что та ей скажет…

…Ребята говорили, что всё прошло пристойно. Мать рыдала, благодарила, что пришли, звала на поминки. Андрюша ей ничего не рассказал. Несчастный случай…

…Маргарита знала, что это не несчастный случай. Это было самоубийство, как она ни гнала от себя эту мысль, это было доведение до самоубийства…

…Маргарита не знала, что может быть так больно. Андрюша смотрел на неё с зеркальной стены – молча, безнадёжно, беспомощно, и её выворачивало изнутри, и хотелось умереть на месте. В голове звучал смех, звонкий девчоночий смех, и слышалось «свою правую руку», и «ты слишком хорош для меня», и убитое лицо Андрюши в зеркале сменялось её собственным, смеющимся, глумливым, радостным…

Это было невыносимо. Если она простоит здесь ещё хотя бы минуту, сойдёт с ума. Зацепившись за ненависть, за ненависть к самой себе, семнадцатилетней безмозглой бессердечной дуре, она собрала остатки воли и сил и, почти теряя сознание, вскинула руки, заслоняясь от своей смеющейся мордашки в зеркале.

Маргарите показалось, что от её крика треснула зеркальная стена. Через секунду она поняла, что нет, не показалось. Треск разбитого зеркала и звон осколков заглушили, наконец, голоса и смех у неё в голове. Лица, выплывающие из стены, исчезли, и Маргарита с облегчающим стоном рухнула на колени, закрыв глаза и прикрыв голову руками.

Она сидела на коленях, дрожа и не решаясь открыть глаза. Услышав хруст стекла, Маргарита приоткрыла глаза, но не смогла заставить себя отнять руки от головы. В просвет между руками она увидела белые босые ноги и в ту же секунду почувствовала, как чьи-то ледяные руки цепко схватили её за ладонь и снимают с пальца перстень Снегурочки.

– Нет! – задохнулась Маргарита. – Нет!

Она подняла голову и увидела перед собой голого, немолодого, обрюзгшего и заплывшего жирком мужчину с неопрятной серой бородой и кривыми жёлтыми зубами. Он, казалось, не чувствовал холода и боли в порезанных ступнях, не чувствовал стыда и неловкости, и вообще ничего, кроме дикого упоения.