Возвращение Черного Еретика (СИ)

— Я не справляюсь. — Она в отчаянии зарывается пальцами свободной руки в волосы, посеребрённые сединой. — Я… не хочу и не могу тянуть это лямку дальше. С меня хватит. Разве ты не видишь, какой хаос я навела в Эглерте? Едва не развязала гражданскую войну, Тед! Эглерт не любит меня и никогда уже не полюбит по-настоящему.

— Но я тебя люблю, Астори, — возражает Тадеуш. Он целует её в ладонь, и Астори гладит его по щеке.

— Я тоже люблю тебя. Но… ведь ты не станешь переизбираться на третий срок?

Тадеуш качает головой.

— Нет… Но тебе нет нужды уходить из-за этого, родная, ты обойдёшься и без меня. Я был нужен десять лет назад — теперь ты справишься сама, и даже лучше меня. Нас, политиков, учат, как прийти к власти и закрепить её, а чему не учат, но что не менее важно и что должен уметь каждый, — это достойно с властью расстаться. Политик, как актёр, обязан уметь вовремя уходить со сцены — до конца спектакля. Я не нужен тебе, моя радость. Это ты мне нужна.

Астори перебирает его волосы.

— Ты тоже мне нужен, мой дорогой. И я… я не хочу быть королевой, если мой премьер — не ты. Это не имеет смысла. Я не вытяну одна. И я… я всё продумала, послушай: я стану регентом. Не принимаю решения, не обязана безвыездно находиться в стране… это отличный вариант.

— Если ты так хочешь, — вздыхает Тадеуш. — Хорошо, любовь моя. Мы это устроим. Но прошу тебя: давай отложим твою идею и сначала разберёмся с северной конституцией. Уолриш и «жёлтые» опять поднимают голову, референдум на носу… пожалуйста. Сейчас Эглерту требуется королева.

Астори смотрит ему в глаза с минуту, покорно вздыхает и, привстав и перегнувшись через стол, целует Тадеуша в нос, задевая губами очки.

— Как скажешь. — Она вновь усаживается в кресле и щёлкает ручкой. — Да, представь себе, я говорила на днях с отцом… он связался с братом. Моим дядей, ага. Вэй Лун… он живёт в Эльдевейсе, отец как-то достучался до него, и… словом, он приезжает сюда в следующем месяце. Встретится со мной, с папой… с детьми пока не стоит, я им даже о папе пока не рассказала… уф. Потом они с папой на пару месяцев уедут в Эльдевейс. Папе нужно это. Я жутко волнуюсь, знаешь… из-за этого всего.

— О, я уверен, всё пройдёт чудесно, — произносит Тадеуш, открывая папку. — Не переживай, родная. Я с тобой. И кстати, о встречах… я давно хочу тебя кое с кем познакомить.

Астори заинтересованно подпирает подбородок кулаком.

— С кем же?

— С моей сестрой. Той самой… знакомой.

Астори приподнимает брови, открывает рот и кашляяет. Её глаза округляются, губы подёргивает нервная усмешка.

— З-знакомая?.. Та сам-мая?..

— Да, — кивает Тадеуш, не понимая, что с ней происходит. — А что?

Астори роняет голову в руки и смеётся. Плечи прыгают.

— Да я же… я же… о Тед, я ревновала тебя к ней все эти годы! Думала, это… думала, она твоя любовница!..

Тадеуш застывает на минуту, а потом запрокидывает голову и тоже начинает солнечно и заливисто смеяться. На глазах выступают слёзы. О, какая глупость! И как Астори только в голову пришло, что… Его подбрасывает в кресле от хохота. Честное слово, Астори никогда не перестанет его удивлять, а он никогда не перестнет любить её за это.

***

— Проходите, Ваше Величество, — кивает Тадеуш, пропуская Астори внутрь, запирает дверь и быстро целует королеву в висок. — Привет, родная. Ты не голодна? Чай, кофе, торик? Пойдём наверх, там печенья и Эйсли. Она ждёт тебя.

Он галантно помогает Астори снять лёгкое белое пальто, берёт её под руку и отводит на второй этаж, в скромно обставленную гостиную. Им навстречу с дивана поднимается Эйсли в голубых бриджах и такой же футболке и замирает в книксене. Астори улыбается, бегло оглядывает её: да, похожа на брата, те же зелёные глаза, мягкая улыбка и уютная плавность в движениях. Они рассаживаются за низким лакированным столиком. Тадеуш разливает чай.

— Кстати, родная, — как ни в чём не бывало обращается он к Астори, — ты не видела мои очки? Уже обыскался их, весь дом перевернул, нигде не могу найти.

Астори невольно подхватывает его домашний будничный тон, не обращая внимания на хрустящую печеньями Эйсли:

— Конечно, видела: ты забыл их у меня.

— Не мог я их у тебя забыть!

— Мог-мог, — уверяет Астори, — позавчера, на комоде. Ты вечно всё забываешь.

Тадеуш морщится.

— Ну вот это-то уж точно неправда. Раз всего потерял…

— Единственное, что у тебя вечно под рукой, — твоя папка. — Астори помешивает сахар. — Ты о ней заботишься больше, чем о…

Тадеуш не позволяет ей договорить: притягивает к себе и целует. Эйсли фыркает.

— Им нужно пожениться, — бормочет она.

Они неспешно беседуют о том о сём: Эйсли рассказывает об учёбе — она в этом году заканчивает университет — Тадеуш щебечет о вездесущей северной констиуции, Астори вспоминает старые эльдевейсийские анекдоты. Время летит незаметно. У дверей, пока Тадеуш придерживает ей пальто и протягивает берет, Астори шепчет, что ей очень нравится Эйсли.