Возвращение Дикой Розы

— Не важно, что ты там думал, но заваливается только твоя часть организации, — оборвал его Саморра. — Ты понимаешь, что это значит.

Проповедник молчал, видимо, только беззвучно кивнул головой.

— Это значит — утечка информации, — продолжал Саморра. — Заметь, всякий раз полиция принимается именно за тот пункт, который несколько дней назад посетил один из твоих людей. Ты понимаешь, о ком идет речь.

— Но ему я доверяю не на сто, на двести процентов, — возразил Гонсалес.

— Это абсолютно ничего не значит, — ответил шеф.

Я долго прожил на Свете, Гонсалес, и знаю, что доверять на сто процентов ты можешь только одному человеку на всем свете — себе самому. Любой другой, кем бы он ни был — лучшим другом детства, любимым братом, верным сыном может тебя предать. Нет, может и не предать, но, если это ему будет очень выгодно, предаст обязательно.

Федерико Саморра действительно прожил долгую жизнь, не раз бывал в тюрьме, долго сколачивая свою преступную организацию, удерживая людей обычно двумя путями — большими деньгами и страхом, а чаще всего и тем и другим одновременно. И он привык судить о людях по себе, а других, отличных от себя, он просто не видел, а если и видел, то не замечал.

— И все же я не стал бы первым подозревать Адамса, шеф, — сказал проповедник. — Из всех моих помощников он, безусловно, самый верный.

— Посмотрим, посмотрим... — с сомнением произнес Саморра. — Кто еще мог знать о том, куда направляется Адамс?

Гонсалес задумался. Было слышно, как он стучит пальцами по столу: он всегда так делал в минуты особой задумчивости.

— Теоретически — никто... — начал он.

— А практически? — с иронией в голосе спросил шеф.

— У Адамса ведь много людей, которые подчиняются лично ему, — начал Гонсалес — Кто-нибудь из них, возможно, и знал что-то о делах своего шефа.

— Все это мне нравится все меньше и меньше, — сказал Саморра. — Значит, говоришь, у него есть свои люди... И много?

— Не знаю точно. Я думаю, порядочно, — ответил проповедник. — Он ведь выполняет задания, связанные с применением силы. И, надо сказать, это ему нравится, — добавил Гонсалес, вспомнив кривую улыбку, с которой Джон Адамс рассказывал о наиболее зверских подвигах своих боевиков.

— Вот как? — переспросил Саморра. — Тогда мне это нравится еще меньше.

 — Но он мне казался верным человеком. Я без него никуда. Он лично развозил товар по точкам, никому не сообщая, где именно они расположены.

 — Ты верно выразился: «казался», — сказал Саморра. Казался верным, но был ли, вот в чем вопрос. Пока очень многое говорит против него. Он один лично возил то- вар без помощников, чтобы никто не знал, куда и кому он его передает. И тем не менее, несмотря на такую конспирацию, эти места накрывала полиция — заметь, всякий раз через некоторое время после того, как и посетил Адамс. Это первое.

— Но зачем ему это нужно? — воскликнул Гонсалес.

— А теперь переходим ко второму, — назидательно продолжал Гонсалес. — Зачем ему это нужно. Резонный вопрос. Это нужно ему, чтобы свалить тебя, а возможно, и меня. Это второе.

— Не может быть, — сказал проповедник, но в его голосе было больше изумления, чем недоверия.

— Ты спокойно сидишь со своей командой, кто там у тебя, если не считать хористочек? Два-три деловых парня? А он у тебя же под носом создает свою силовую структуру — большую, деятельную, эффективную, которая заметь, это очень важно — тебе вообще не подчиняется, а вся завязана на него одного. Я пока не видел твоего Адамса, но уже достаточно слышал о нем, чтобы понять — этого человека не устраивает и не может устроить место подчиненного. Он только временно займет второе место, и то лишь для того, чтобы впоследствии перейти на первое.

— Мне никогда это не приходило в голову, — пробормотал Гонсалес.

Исабель, слушавшая разговор двух мафиози, на минуту отстранилась от стены и задумалась. Ей тоже никогда не приходило в голову, что Джон Адамс хочет занять положение повыше, Но теперь, услышав, как ловко Саморра расставил по полочкам некоторые поступки Адамса, она уже не сомневалась в его правоте. Действительно, постепенно помощник и правая рука Гонсалеса все больше оттеснял проповедника от дел. Причем делал это так, что тот даже и не замечал этого. Сейчас в руках Адамса сосредоточилась торговля и отчасти доставка наркотика.

Собственно, Гонсалес был ему пока нужен как удобная ширма. Ведь Джон Адамс для всех окружающих оставался представителем церкви истинно христианского образа жизни, помощником всемирно известного проповедника, а потому мог, не привлекая внимания, ездить по всей стране и за рубеж. Но как только такая «крыша» перестанет быть ему необходимой, он, разумеется, уберет Гонсалеса или сдаст его властям — смотря какой путь будет выгоднее.

За Стеной снова послышались голоса, и Исабель вновь прислушалась.

— Поскольку не исключена возможность, что провокатором окажется кто-то другой, — сказал Федерико Саморра, — предлагаю испытать Адамса. Мы сделаем вот что. Он ведь не знает о том, что я приехал?

— Никто не знает, — подтвердил Гонсалес. — Для меня самого это был сюрприз.