Возвращение герцога

– Совершенно согласен, однако самое невероятное здесь то, что план Валентины почти удался. Не объявись Филипп, ей бы все могло сойти с рук.

– Но какова была в этом деле роль Хилсдейла? – спросила Софи, мысленно задаваясь вопросом, знает ли отец о том, что он любовник Валентины.

Отец тяжело вздохнул:

– Похоже, Хилсдейл был лишь орудием в ее руках. Она завела с ним роман, чтобы помог выполнить столь изощренно задуманный план.

Софи легонько пожала руку отца:

– Мне так жаль, папа! Наверное, тебе было очень больно узнать, какова она на самом деле.

Отец опустил голову.

– Да, София. Это моя боль. Я слишком долго просидел в деревне после смерти твоей мамы, а в Лондон вернулся лишь тогда, как пришла пора вывозить тебя в свет. Я не слышал, что болтали о Валентине. Совершенно ясно, что Малькольм Грейсон был ее любовником, да только жениться отказался. В то время она была молодой вдовой… Ее первый супруг, виконт Гринлинг, также умер при загадочных обстоятельствах. Так мне сказали.

Софи ахнула:

– Нет! О боже! Ведь она могла и тебя…

– Да, я вполне мог бы стать следующим. Мало того: она привела в нашу жизнь этого гадкого Хью. Он мне никогда не нравился, но Валентина сумела убедить меня, что это лучшая партия для тебя. После смерти мамы я старался, чтобы у тебя было все самое лучшее. Конечно, я тоже посчитал, что ты достойна герцога. И гордыня взяла верх над здравым смыслом. Прости меня, доченька!

– Я счастлива, папа, что теперь мне не придется за него выходить.

– Да, негодяй в тюрьме, хоть он и был лишь пешкой в руках Валентины и Хилсдейла. Этот деревенский простак готов был на все, лишь бы обрести покровительственное крылышко в лондонском обществе, благодаря чему он мог бы раздуваться от ощущения собственной важности. Хью настолько одержим был жаждой власти, что высокомерно делал вид, будто не замечает их неразборчивость в средствах.

– Вероятно, поэтому ты еще и жив: ведь она могла бы выйти за Хью сама, – заметила Софи.

Отец прикрыл глаза:

– Мне кажется, что он ей был просто противен, даже перспектива стать герцогиней не могла этого изменить. Но если все же она рассматривала такую возможность, то, может, боялась, что, если и второй супруг умрет слишком уж быстро, это бросится в глаза.

Софи содрогнулась:

– Даже и думать не хочу! А Гримальди говорил что-нибудь про лорда Уайнинга?

Сэр Роджер в задумчивости поиграл бровями.

– Ах да, Уайнинг… Конечно же, Хилсдейл шантажировал его, чтобы тот помог скрыть правду о смерти Малькольма. Сам он не желал пачкать руки, вот и привлек недалекого лорда, чтобы тот подкупил врачей и чтобы в газеты попало то, что было нужно. Сейчас Уайнинг тоже за решеткой.

Софи помолчала, но потом все-таки осторожно поинтересовалась:

– А генерал Гримальди не говорил, как именно погиб Малькольм?

– Вроде бы Валентина ударила его кинжалом в спину. Понятно, что герцог сам ее впустил. Лорд Беллингем сказал, что камердинер видел, как в тот вечер, когда убили его хозяина, на лестнице черного хода темноволосую женщину в зеленой накидке.

– Боже мой! – ахнула Софи. – Ведь Валентина подарила ее мне! Сказала, что мне необыкновенно идет зеленое. Мне это показалось странным – теперь я понимаю, почему она это сделала.

Лицо отца пошло пятнами от гнева.

– Я совершенно уверен, что она бы охотно обвинила тебя, если бы сочла, что мы того и гляди узнаем правду.

– Просто не верится!

– Да. А я-то, старый дурак! Поддался этой змее и чуть не погубил твою жизнь, выдав за Хью, а то и вовсе чуть не потерял! – Достав носовой платок из кармана сюртука, отец промокнул глаза. – София, я очень тебя люблю и не допущу, чтобы с тобой еще что-нибудь случилось. Как только ты достаточно окрепнешь, я увезу тебя отсюда. Мы отправимся в наше имение, где ты сможешь окончательно поправиться и забыть эту ужасную семейку.

– Какую ужасную семейку? – нахмурилась Софи.

– Всех этих Грейсонов. Пусть Малькольм ни в чем не виноват, но этот омерзительный Хью!.. А из-за Филиппа ты вообще чуть не погибла, приняв на себя пулю, которая предназначалась ему.

Глава 32

На следующий день Филипп сидел в кабинете и мрачно взирал на полупустую бутылку бренди, приканчивая уже третий стакан кряду. Утром Софи уехала домой, даже не попрощавшись, да он и не винил ее. Он это заслужил. Из-за него она чуть не погибла.

Разумеется, он попытался с ней увидеться. С того дня, как прибыл сэр Роджер, Филипп все ждал, когда он позволит ему войти. Но, едва очутившись на пороге его дома, отец Софи ясно дал понять, что никто не войдет к ней без его дозволения, и что в первую очередь это касается Филиппа.

Сэр Роджер вообще отказался с ним разговаривать. О том, что произошло, он захотел услышать непосредственно от генерала Гримальди, а тот, несомненно, считал, что стреляли в Филиппа, а Софи закрыла его собой.

Каждый взгляд сэра Роджера давал понять, чтобы Филипп на него не рассчитывал. И Филипп не мог его винить, но по крайней мере был осведомлен о состоянии Софи, ведь платил-то докторам он. По словам доктора Моррисона, рана заживала хорошо, от инфекции не осталось и следа, жар спал – Софи уверенно шла на поправку.