Возвращение к истокам (СИ)

Но если время над этим местом не властно, разве это «когда-то» не может превратиться в «сейчас»? На секунду — но мне и того хватит. Теперь, когда я знаю, что все напрасно, что он не вернется…

— Поторопись! — выдернул меня из раздумий голос Арендрейта — он высунулся из-за приоткрытой дверь. — Время на исходе.

— Будто тут знают, что это такое, — пробормотала я.

В доме первого жреца ар было чисто. Плетенная мебель, пестрые занавески, резные ставни на окнах. На подоконниках — цветы. Буйно цветущие фиалки, оттопырившие плотные листья фикусы, величественные орхидеи. По стенам и потолку змеями ползли побеги ярко-зеленого плюща. Посреди квадратной комнаты стоял стол, а на нем — чернильница с торчащим из нее длинным пером и Та Самая Книга.

Арендрейта в комнате не было. Возможно, он прятался в другой, может, не хотел меня смущать. Или же вовсе исчез — это его мир, он живет по его правилам.

Книга была распахнута на середине и манила чистыми листами.

Книга судеб. Там и моя есть. Интересно, ее тоже придумали? Написали сценарий, по которому я жила? Дралась, любила… Венец всего — сегодняшний день. Я сама превратилась в писателя.

Отодвинула стул, присела. Погладила шершавую, плотную бумагу. Взяла перо, но, как ни старалась, аккуратно не вышло — оставила две кривых кляксы на столе. Сам текст получилось вывести красивым, каллиграфическим почерком, я так даже в школе никогда не писала.

И сразу полегчало. В голове прояснилось, дрожь ушла. Только грудь будто расширилась, а в ней — подвешенное на невидимой нити — трепыхалось крохотное, иссушенное сердце.

Наверное, так должно быть. Наверное, так всегда бывает, когда теряешь. И это начало смирения, а со смирением обычно приходит покой.

Обычно… Если со мной так не будет, Гуди обещал помочь.

Выйдя наружу, я ощутила легкость.

Холодно только было, и ни зной, ни раскаленный песок, в который я вошла, раззувшись, холод этот унять не могли.

— Я так долго боролась, — сказала я подошедшему тихо Гуди. Мальчик молчал, будто словами боялся ранить. — Так долго шла, и вот, наконец, пришла. Что теперь делать? Зачем? И почему даже ты не можешь его вернуть? Разве Первые — не сильнее всех нас вместе взятых?

— Ты мне скажи. Ведь это ты уговорила Херсира отступить, а Эрик обманул Хаука.

— Я думаю, сильнее тот, кто не сдается.

Гуди улыбнулся и ничего не сказал. То ли я была права, то ли правду мне знать было слишком рано.

— Барт говорил, это моя миссия. Именно я должна была погибнуть, не Эрик. Ты сам писал об этом, верно? Тогда почему…

— Судьбы нет, Полина. Есть только выбор. К тому же, все мы иногда ошибаемся.

— Барт ошибся?

— Я не вижу твоего будущего. Обо всех сольвейгах знаю, о тебе — нет. Это значит, ты можешь решать. Ты, а не твое прошлое. Не твои грехи, не твои заслуги. Ты — чистый лист теперь. — Он обнял меня, отгоняя холод. Ненадолго. Пусть. — Что напишешь?

Я пожала плечами.

— Не думаю, что из меня получится хороший писатель. Поэтому я просто буду жить. — Вздохнула и отвела взгляд от очередного миража, которыми пустыня щедро делилась. На этот раз это был не Эрик. Девушка. Одетая в мешковатый балахон, она кружилась на песке, и следом за ней из ладоней вились ленты света. Еще один сольвейг, наверное. И еще одна ученица Арендрейта.

Гуди смотрел на мираж беспристрастно. Наверное, это правильно. Прошлое должно оставаться в прошлом.

— Для начала сгодится, — одобрил он мой план и взял меня за руку.

А через мгновение выдернул меня в кевейн и исчез. По-английски, не прощаясь.

Сумерки спустились на Липецк и окрестности. По крышам домов медленно стекали тени. Шумели клены, качались облепленными плодами ветки абрикосов. Пахло летом — отчаянно, резко. И напитавшаяся теплом земля щедро им делилась, согревая. Слабый июльский ветерок лениво мазал по плечам.

Я была там, откуда пришла. Откуда все началось. И это тоже, наверное, было правильно.

Кованные ворота, домофон и моргающий глаз камеры. Я нажала на кнопку звонка и сказала устало:

— Я вернулась.

Ворота тут же распахнулись, и, не успела я пройти и половины пути к дому, как меня уже встречали.

— Тебя не было три дня! — сердито сказал Влад, но в голосе злости не было ни капли. Тревога разве что. И страх.

Странно… Влад ничего не боится.

— Я видела Альрика, — поделилась честно. — А еще Арендрейта.

Влад смотрел на меня испытывающе, ожидая продолжения. За его спиной маячила Рита с округлившимся уже, выпирающим животом. Альфред говорил, у нее будет двойня. Мальчик и девочка. И вообще, жизнь сложится. Пусть так и будет.

Они ждали и смотрели на меня. Жаль, мне нечего было им сказать.

Впрочем, кое-что было. Но эти слова уже не причиняли боли — так, скребли по затянувшей раной корке.

— Он не вернется, — сказала я отчего-то шепотом и потерла озябшие плечи.

— Ты сдаешься?! — взорвался Влад. — Серьезно? Есть не только Альрик! Есть еще Херсир, в конце концов…

— Нет, — перебила я. — Он не вернется. И я не стану возвращать. Все кончено. Я устала. Спать хочу.