Возвращение к людям

Мы нашли подорожник — он почти не изменился, став только намного выше, чуть ли не в человеческий рост! Ната велела мне истолочь его, чтобы появился сок, и, щедро намочив им бинты, обмотала стопу и ногу до колена.

Переход от дня к ночи здесь был заметнее, чем в городе, среди руин. Небо стало темнеть очень быстро. Едва только солнце, перевалив через сразу потемневшую реку, скрылось за горизонтом — долину начало заливать мраком… И, чем темнее становилось внизу, тем загадочнее становился её вид. А когда стало так темно, что разглядеть что-либо, было уже трудно — замелькали яркие огоньки, словно стаи светлячков поднялись ввысь и принялись исполнять свой завораживающий танец.

— Что это?

— Видишь, какая закономерность?

— Нет…

— Все огоньки по парам… Это глаза, Ната. Глаза животных, ведущих ночной образ жизни!

— И мы можем их увидеть даже отсюда?

— Возможно, мутация изменила способность отражать свет… И теперь он виден очень далеко! А может быть, это просто, летающие насекомые…

До нас донёсся заунывный вой. Угар, до этого, спокойно лежавший на боку, сразу вскочил и напрягся.

— Тихо, Ната… Молчи.

Вой повторился. Угар весь подобрался. Я видел, как он набирает воздух, готовый ответить на вызов этого невидимого зверя своим рыком.

— Ррр… Гау!

Угар, весь дрожа, не отрывал взгляд от темноты наполнившей долину. Ната, неслышно ступая, встала рядом с нами.

— Кто это, Дар?

— Может, большая кошка… Может — очень большая кошка! Не знаю. Нужно дождаться рассвета. Видишь, что бы могло случиться, спустись мы туда под вечер…

Мы обнялись и молча наблюдали за ночной жизнью, раскинувшийся, поодаль, долины. Мгла, вначале заполнившая все, остановилась на каком-то пределе — и сразу, едва из-за далеких гор, вырвалась на свободу огромная серебристо-желтая, луна, рассеялась, позволив теперь видеть все при холодном отражении ночного светила. Видимость, хоть и не такая, как днем, появилась, и мы могли разглядеть многое, с вершины холма, на котором находились. Вой больше не повторялся — ответ Угара заставил замолчать хищника, и пес, понемногу успокоившись, вновь улегся на землю.

Простор и широта, открывшиеся нашим взорам, поражали… На мой, невысказанный вслух, вопрос, Ната ответила очень просто:

— Она возникла недавно, Дар. Тогда же, когда все произошло. Возможно, здесь было поднятие этой части земли — за счет той, которая опустилась в провал… И возникла долина — такая, какой мы ее видим. А внутреннее тепло не позволило зиме, все уничтожить морозами… Наверное, здесь ее и вовсе не было — зимы!

Я поежился — свежий ветер как-то не позволял убедиться в этом полностью..

Но Ната не замечала его и вдыхала воздух полной грудью:

— А запахи! Они будоражат кровь! Интересно, что сейчас чувствует Угар? С его то нюхом…

— Он чувствует, что здесь водятся существа, которые запросто могут нами поужинать. И я тоже — хоть и не имею такого влажного и черного носа, как у него.

На завтрак я согрел на угольях очередную банку — мы уже заставляли себя есть их, завидуя собаке, довольно догрызающей вчерашней обед и ужин. Но выбирать не приходилось — в отличие от Угара, мы не могли похвастаться добычей… Я с живым интересом посматривал на смутные тени бродивших неподалеку животных, часто наклонявших свои головы вниз, к молодым и сочным побегам.

— Хочешь попробовать?

— Думаю… Пока не следует. Но, потом…

Она кивнула — Ната, как и я тоже хотела отведать свежего мяса этих зверей — и так же, как и я, могла недрогнувшей рукой направить свой дротик прямо в сердце выбранной мишени! Редкая женщина могла бы похвастаться, тем же…

Утром мы снова поднялись на вершину холма. Торопиться нам было некуда. Мы не ставили перед собой цели дойти куда-либо определенно — просто выбирали направление и пока еще не решили, куда именно повернем сегодня: в низину, чтобы пройти к виднеющемуся отсюда, голубоватому пояску воды, возможно, озеру, или продолжим свой подъем на юг — против течения Синей реки. Рядом встал Угар. Он принюхивался к свежим запахам утра и водил головой по сторонам. Мы заметили, что пес взволнован…

— Он опять что-то учуял…

— Да. Не будем торопиться — пусть определится точно.

Угар весь напрягся и повёл ушами. Он повернулся к реке и стал внимательно принюхиваться. Мы нахмурились — неужели кто-то, или что-то, может угрожать нам оттуда? Пёс негромко заворчал. Я посмотрел на него.

— Что такое, приятель? Что ты нам опять приготовил?

Пёс взрыл землю лапами, выразительно показывая глазами вперёд.

— Он хочет, чтобы мы пошли туда, — Ната присела возле него и погладила его по холке. — Ведь так, Угарушка?