Возвращение к людям

— Снизошел, таки, до разговора… Вижу, на глазах умнеешь. Это радует. Жить хочется? Живи… Пока разрешаю.

— А дальше что? Ну, принесу я тебе твои поганые шкуры и мясо? Дальше что?

Он положил ногу на ногу и жестко усмехнулся.

— Вот это другое дело. По-деловому. Ну, так слушай…

Сыч говорил недолго, но, сквозь пересыпанную блатными словечками и оборотами речь, суть я уловил точно. Бандит предлагал мир, в том понимании, в каком он виделся ему. Сычу, в самом деле, не было резона убивать всех подряд. Он прекрасно понимал, что таким образом страх у людей очень быстро уступит место ненависти… Банда рассыпалась — он был откровенен. Удержать всех в одном кулаке можно было только показной жестокостью, и для этого устраивались казни жителей долины и всех, кто осмеливался поднять руку на его людей. План его состоял в том, что, поделенные между мелкими главарями, поселки должны были кормить и обеспечивать банду всем необходимым, что уже и происходило. О будущем, Сыч не задумывался, считая его слишком неопределенным… Он постепенно укреплял свой лагерь в горах — клан, как они его называли. И собирался стать, кем-то, вроде средневекового феодала. Я ему был нужен даже не столько как охотник — таких хватало — сколько пугалом, для своих же… В сообразительности ему отказать было нельзя — бандит понимал, что его стая, зная о том, что где-то есть люди, способные к сопротивлению, будет стремиться держаться вместе — что ему и было нужно!

— Но одно условие… — он уверенно смотрел мне в лицо. — Никаких фокусов.

Убитых я вам прощаю. Но я — не ребята. Завалите еще кого — и все. Тогда и твоему форту, и девкам твоим — каюк. Если в руки попадут… сам знаешь — отдерут по полной программе.

— Ты всё врёшь, Сыч… Твои ублюдки убили уже многих. Ты боишься их больше, чем жителей прерий!

— Каких прерий? Вы что тут, рехнулись все? Один, говорят, в костюме индейца разгуливает, другой клыки на груди таскает… Это не мы — вы дикари! А те, которых наши в землю положили, сами виноваты! Не надо было шмотьё зажимать, да хавку прятать! Делиться надо! — он скривился, припомнив что-то… — Святоша что говорит? Так не нами заведено…

— Святоша — мразь. А это — не дележ. Это — грабеж, если ты еще не совсем нормальный язык забыл. Да и делитесь вы — кровью…

— Да хоть бы и так! — он опять стал нервничать. — Смотри, умник, Святоша быстрее тебя в дело попал — ему и честь! Я кто, по-твоему? Блатной король и все такое? Не-ет… Я ведь понимаю — одному со всеми не совладать — помощники требуются! Он души в кулак сожмет, а я — волю…

— Девушек, зачем уводите? Звери…

— Ты не заговаривайся, фраер! Братва не месяцами — годами баб не трогала, пока штольню в шахте били! Им что, в кулак дрочить? Когда телок здесь в три раза больше мужиков? Ты сам двух сучек сразу трахаешь — нормально?

Пусть развлекаются — от курочек не убудет. А кто не выдержит, так слабым все одно, не жить! И не надо меня зыркалами буравить, я и не таких обламывал! Ты у меня, опять, по рукам да ногам смотанный валяешься — не я!

В третий раз говорить не станем! Кишки прикажу вынуть да на сук намотать.

А ты будешь идти да раскручивать… Сам! Думаешь, не получится? Получится!

Перед тобой одну их твоих подружек раком нагну, а тебе время дам: пока ходишь — жива будет… А как перестанешь — кол в задницу! Так то, тля… — он с внезапным ожесточением пнул меня в лицо тяжелым ботинком.

— Я здесь всему хозяин! Понял? Я! Всё, надоело мне лясы с тобой точить.

Или ты моё предложение принимаешь, или хана тебе и всей твоей братии… И так на уступки иду — кроме покорности ничего не требую.

К Сычу подошел кто-то из бандитов, и они стали шептаться. Главарь кивнул и повернулся ко мне.

— Все, корешок. Сейчас приведут девочек — по-другому петь станешь.

— Дочерей?…

— Ааа, вспомнил значиться? Увели их в лесок. Извини, куда — не знаю. Пока посланцы мои их нашли — одну, кажись, слегка подпортили… Но вернут, не сомневайся! Малость помятой, ну да для тебя, мы свеженькую приготовим!

Я смотрел в его горящие глаза, и просчитывал вероятность того, что бандит не лжет. Они не могли схватить Нату — я бы услышал крики. Его люди могли гнаться за ней сколько угодно — она вместе со мной не раз попадала в такие передряги, что способна была уйти от любой погони! Но Элина — её нога не давала ей возможности уйти… Только бы ей хватило выдержки ни во что не вмешиваться!

— Что молчишь? Так и не надумал?

— Нет. Дружить я с тобой не стану — мне с убийцами не по пути. Мира хочешь… Это не мы — ты нас боишься! Знаешь, что если мы за вас возьмемся

— ты из своего клана и носа не высунешь! Договор? Вот тебе и договор — уходи со своей бандой туда, откуда пришел! Тогда, может быть, твоих псов и не тронут…

Тот подскочил и со злобой вскинул руку, в которой появилась увесистая нагайка.

— Все фраер! Кончилось мое терпение! Хотел просто попугать, а придется по настоящему! Смерти ты не боишься — ну так я другие способы знаю!

Тяжёлая нагайка опустилась мне на голову, и свет померк в глазах…

Очнулся я оттого, что на меня вылили несколько черпаков холодной воды.