Возвращение Мастера и Маргариты

– Как посмотреть. Вопрос состоит в том, что мы с вами предпочитаем вымысел или реальность. Честно говоря, я на стороне хорошего вымысла. Но то, что мы сейчас с вами сидим здесь и жуем, свидетельствует в пользу реальности. А кроме того – история не горит. Здесь в каждом зале живут тени минувшего. И шепчут, шепчут!

Перед сменой блюд, дорогая, мы совершим ознакомительную экскурсию. Обожаю великолепие! Это от несчастного детства. Представьте, Мара, приют, а в нем хиленький сиротка… Ах, не представляйте, не представляйте ни в коем случае – не хочу портить вполне жизнеутверждающую атмосферу вечера. Вообразите лучше что–нибудь нежащее – ресторан на берегу океана. Играет скрипка, только вы и я! – Игорь загляну ей в глаза и смешливо подмигнул.

– Уж лучше останемся здесь, а вы мне покажите другие залы, предложила Мара, отметив в себе расцвет не часто посещавшей ее веселости.

…Когда в банкете наступил перерыв и гости начали подниматься, гремя стульями и роняя с колен салфетки, Гарик скомандовал:

– Пошли, – он внимательно оглядел Мару. – Не сочтите за пошлость, но меня преследует ощущение, что я вас где–то видел.

– Вполне возможно, – выйдя из–за стола, Мара поправила узкое, плотно охватывающее тело платье. Бретельки постоянно спадали с плеч. Вероятно, модельер задумал подобный эффект, но Мару это раздражало и все время хотелось закутаться во что–то мягкое и теплое. – Я демонстрирую и продаю шубы в салоне "Шик". И еще снялась в эпизоде хорошего фильма. Хорошего но не заметного.

– Часто именно так и бывает, поскольку интересует людей больше не хорошее, а скандальное. Вот, к примеру, виртуозно исполненный бифштекс проглотят и не заметят. А мочевой пузырь крокодила в розовых лепестках под соусом "экскримент"?.. – Взгляд Гарика стал стеклянным. К ним, распахнув руки и сияя белым пластроном сорочки, направлялся шустрый иностранец.

– О! О–о–о! Счастлив снова видеть вас, мой друг! Давненько не встречались, говубчик!

Возражения застыли на устах Гарри, изобразивших самую радушную улыбку. Двумя руками Боннар потряс протянутую лодочкой кисть повара, увидел Мару, склонился к ее руке, бормоча нечто восторженное. Потом поднял остробородое лицо к дубовому потолку и резко взгрустнул:

– Бывал я здесь, бывал… Интереснейшие вещи происходили в сем чертоге. Тут, именно тут собиралось правление Союза писателей. Э–э–э, деточка, вам невдомек, сколь важна миссия литератора в обществе! Союз Писателей СССР – дитя русской словесности и государственного аппарата. Капризное, уродливое, но могучее: помесь танка с патефоном. А роль Правления Союза можно сравнить лишь… – Он воздел глаза, но тут же, словно смутившись, перешел на серьезный тон. – Принимало Правление в ряды инженеров человеческих душ, исключало, давало советы, поощряло… М-да!.. И характеристики составляло, письма протеста в ЦК… Активная велась деятельность! А уж насчет путевочек, дачек, зарубежных читательских конференций – сами знаете – имелся определенный фонд и требовалось выбирать достойных. Увлекательнейшая процедура!

– Редкая осведомленность для жителя других, гм… широт, – восхитился Гарик, так и не выяснивший ни гражданства, ни места проживания Шарля.

– По случаю, друзья мои, по печальному случаю. "Доктора Живаго", помнится, здесь разбирали, тысызыть, анализировали стилистические особенности, идейную направленность произведения рассматривали… Горячее было дельце. Не любили в Стране Советов Нобелевских лауреатов.

– Зато теперь чтят, – восстановил справедливость Игорь. – И все исторические ошибки критически обсуждают.

– Вот оно–то и радостно! Оно–то и обнадеживает! – иностранец просиял. – А люстра здесь знаменитая. Вам, конечно, известно, что это подарок Иосифа Виссарионовича?

Мара и Гарик, переглянувшись, пожали плечами.

– Дело, видите ли, было так. В день открытия первой станции метро к товарищу Сталину подошел сочинитель Горький, этот самый Союз писателей возглавлявший, и в который раз пожаловался, что у клуба литераторов нет своего здания. Все есть – и темы, и идейная направленность, и мощь художественного слова, и совесть партийная, а здания нет. Вождь сочувственно покачал головой, обещал дом выделить и добавил, указывая пальцем на станционный "канделябр": "А люстру вот эту вазмы". – Шарль ловко изобразил акцент. – Невообразимый, скажу вам, был человек. Как–то на даче в Усово засиделись мы с ним до звезд. Комары, знаете ли, звенят, сирень так и светится, луна за соснами и тишина сумасшедшая. Коба пыхтел, пыхтел трубкой, а потом спрашивает: "Скажи, Шарло, а через сто лет меня помнить будут?" Ну, что я мог ответить? Вынужден был спешно уехать за границу.

Игорь и Мара переглянулись и собрались вежливо улизнуть от разъюморившегося господина.

– Я как раз собирался показать моей девушке дом, – Гарик отступил, любезно кланяясь, с явным намерением отвязаться от Шарля. Но тот оживился: