Возвращение Мюнхгаузена. Воспоминания о будущем

Экзерцис – (фр. exercice) – упражнение.

…писаки из «Безбожника»… – Одноименные антирелигиозные газета и журнал (до 1932 г. – с общей редакцией), выходившие в Москве (газета с 1922, журнал с 1925 – по лето 1941 г.); в пору написания новеллы у них был и общий редактор – главный большевистский безбожник Емельян Ярославский (1878–1943).

Intellectus – ум, intelligentia – понимание (лат.).

…я предпочитаю не быть, но сознавать. – Ср. во Второй Записной тетради: «Я выбрал: лучше сознательно не быть, чем быть, но не сознавать».

…столичные шантеклеры… – Намек на пьесу Э. Ростана «Шантеклер», где одноименный главный герой – петух.

На квадрате: по четырем углам четыре знака – А, Е, I, О. – Здесь Кржижановский вспоминает о том, что все логические суждения делятся на четыре класса: А (общеутвердительные суждения: «все S суть Р»), Е (общеотрицательные «ни одно S не есть Р»), I (частноутвердительные – «некоторые S суть Р»), О (частноотрицательные «некоторые S не суть Р»), а отношения между классами принято представлять в виде схемы, называемой «логическим квадратом».

Contradictio – противоречащие (лат.).

М в «S есть Р». – Речь идет о строении силлогизма – формы умозаключения, в которой из двух суждений необходимо вытекает третье; исходные суждения называются «посылками» (praemissae), а новое суждение – «заключением» (conclusio); в Записных тетрадях Кржижановского есть фрагмент. «Моя художественная логика: Все люди смертны. Кай – смертен. Следовательно, Кай, хоть немножко, да человек»; в «нехудожественном» варианте этот силлогизм выглядел бы так: «Все люди суть смертные. Кай (есть) человек. (Следовательно) Кай (есть) смертный»; заключение силлогизма состоит из двух терминов – субъекта (S = Кай) и предиката (Р = смертный); термин, который присутствует в посылках, но отсутствует в заключении, – это средний термин (М, terminus medius = человек), то есть средний термин М, по определению, отсутствует в заключении «S есть Р».

…сипловатое профундо… – Т. е. бас-профундо – самый низкий, грудной мужской голос.

…вместо «Baroko» ткнули «Barbara», а вместо «Bokardo» – «Bramantip». – Любой силлогизм можно представить как последовательность трех букв, обозначающих большую посылку, меньшую посылку и заключение, суждения могут комбинироваться не как угодно, но сообразно правилам логики. Число правильных силлогизмов 11, а если к тому же учесть положение среднего термина в посылках, то получим 19 правильных видов силлогизма (19 модусов), распределенных на 4 класса (4 фигуры); учащихся гимназии времен Кржижановского заставляли запоминать эти 19 модусов наизусть, для облегчения заучивания придумали для учебника логики стихотворение, написанное гекзаметром (подобно тому, как в учебник русского языка был сочинен стишок для заучивания исключений с «ять»):

Bárbara, Célarént, Darii, Feridóque prióris;
Césare, Cámestrés, Festinó, Baróko, secúndae;
Tértia Dárapti, Disamis, Datisi, Felápton,
Bókardó, Ferisón habét. Quarta insuper áddit
Brámantip, Camenés, Dimaris, Fesápo, Fresison.

Три гласные из каждого набранного курсивом слова означают отдельный модус: AAA, EAE и т. д.; таким образом, каждый модус силлогизма можно представить либо в виде сочетания трех букв (например, АОО или AAA), либо в виде звучного слова (Baroko или Barbara); «раздача логизмов стоящим в очереди гражданам» отсылает к «распределению логизмов» в логике; таким образом, в тексте новеллы некий гражданин два раза подряд нуждался в частноотрицательной посылке, а ему дважды вместо нее предлагали общеутвердительную.

Писывал я о Беме. А теперь: ни бе ни ме… – Ср. в Записных тетрадях (Записи, наброски…): «Наши философы в каком-нибудь Беме – ни бе ни ме».

Невольный переулок

Следы замысла «Невольного переулка» на протяжении нескольких лет мелькали на страницах Записных тетрадей. Пока наконец в письме к Анне Бовшек (от 30 августа 1933 г.) не было упомянуто, что новелла написана, хотя, по мнению автора, еще не вполне завершена. Загадкой представлялось то, что более никогда о «Невольном переулке» речи не было: ни в письмах, ни в нескольких позднейших «автобиблиографиях» Кржижановского, ни в воспоминаниях Анны Бовшек, после смерти мужа чрезвычайно тщательно собравшей и систематизировавшей его творческое наследие.