Возвращение ростовского потрошителя

По ровному счету оставаться в доме у отца Ведуна дольше было попросту незачем; отлично это понимая, молодые люди собрали все магические предметы, предложенные им для реализации праведных планов, после чего, вдохновленные, покинули это мрачное, полу-гнилое строение… лишь только дверь за ними захлопнулась, старик медленно лег на лавку, растянулся на ней в полный рост, затем, наполнившись чувством исполненного долга, спокойно выдохнул и в ту же секунду скоропостижно скончался.

Тем временем Шалуева и сопровождавший ее полицейский размеренным шагом удалялись от избушки все дальше и дальше, но одновременно приближались к машине; там они предусмотрительно сложили вещи, раздобытые для проведения мистического обряда, в просторный багажник, где у покойного Калистратова имелась средних размеров дорожная сумка, свободно вместившая в себя всю магическую поклажу. Далее, Ремишев на несколько минут забежал домой, повидался с родителями, разумеется, получил от них на дорогу харчей и незамедлительно вернулся к зеленоглазой блондинке, оставшейся дожидаться его в машине (по вполне понятным причинам она не захотела преждевременно знакомиться с семьей своего новоиспеченного кавалера). В общем, выехали они из алтайской глубинки уже во второй половине дня и, не изменяя маршрута, двинулись в обратную сторону.

Для кого-то, должно быть, покажется удивительным, но, как правило, обратный путь всегда оценивается мозгом значительно укороченным; не стала исключением и дорога взявшихся за опасную миссию миротворцев: на этот раз им потребовалось чуть более тридцати часов и они подъезжали к МКАД на следующий день, ровно в восемнадцать часов. На улице уже спустились глубокие сумерки и борцы с потусторонними силами решили сделать недолгую остановку, чтобы обсудить дальнейший план своих действий. В ходе поездки они слушали последние новости и уже были в курсе, что за время их отсутствия Московский потрошитель, осуществляя поиск своей основной жертвы, словно загнанный зверь, метался по всем районам столицы, истребил при этом более ста человек, а главное, что в Москве, в связи с этими трагическими событиями, было объявлено чрезвычайное положение, введен комендантский час, начинающий действовать сразу при наступлении темноты, а в город, кроме полицейских, были стянуты военные и тяжелая техника, что помогло за истекшие пару суток обеспечить полное отсутствие очередных убийств, жестоких, кровавых и беспощадных.

– Как мы, Дашуля, поступим? – поинтересовался молодой человек, одновременно заряжая полученное от старца оружие: как раз в этот момент он заталкивал в него серебряную пулю, пользуясь заранее сломанной палкой. – В город нас, без сомнений, не пустят, а вспоминая слова отца Ведуна, желательно начинать действовать, едва лишь солнце начнет клонится к закату, а на улице еще не стемнеет; так вот, я это к чему… мы как будем действовать: вызовем его сегодня или все-таки потерпим до завтра?

– Нет! – решительно воскликнула отважная девушка, научившаяся побеждать свой страх, а заодно и сомнения (хотя, по совести, непроизвольно ее тело все же немного дрожало). – Мы и так долго ждали, и мне уже не терпится с ним расправиться, чтобы все уже в конечном итоге закончилось, – и уже еле слышно, только лишь для себя, – тем более что я знаю – он меня уже чувствует.

– Тогда, я полагаю, – поддакнул офицер уголовного розыска словам бесподобной красотки, одновременно убирая заряженный уже пистолет в небольшой, аккуратненький бардачок, – нам стоит съехать с дороги и подождать его в каком-нибудь уединенном и тихом местечке.

– Ага? – возмутилась блондинка, придав голосу недовольные интонации, – и, не имея возможности его вовремя распознать, таким образом дать «животному» преимущество; поверь мне на слово – он в темноте видит лучше, чем кошка. Нет! Мы не дадим ему подобного превосходства и поступим несколько по-другому: мы отправимся в ближайший к Москве небольшой поселок и встанем где-нибудь на окраине – но обязательно на освещенной улице! – прямо под каким-нибудь фонарем… и давай уже! Хватит попусту балаболить: пришла пора действовать.