Возвращение в Аргентум

- Милорд. Нам нужно многое обсудить, - уверенно обратилась к нему Глисса, проходя по тенистой роще. Никакого покоя. Воринклекс с грохотом треснул кулаком по своему дорогому преторскому столу. Глисса вздрогнула от неожиданного треска и настороженно прищурилась.

- Воринклекс? – она подошла к столу и пристально всмотрелась в него. – Ты в порядке?

- В полном, - ответил Воринклекс, тяжело сглотнув (против воли) и взял себя в руки (что это вообще значит?), прежде чем обернулся к ней.

Претор Зарослей был комков нервов. Он выпрямился в полный рост и сделал глубокий вдох.

- Мой разум перегружен, - сказал он своей доверенной воительнице, правой руке. – Вот и все.

- Что ж, мы скоро облегчим эту нагрузку, - ответила Глисса со свойственным ей оптимизмом. Воринклекс почувствовал, как уголки его рта дернулись вверх, что жутко его встревожило.

По-видимому, это встревожило и Глиссу.

- Почему ты на меня так… смотришь? – Сказала она.

- Пообедал слегка протухшим вурмом, - солгал Воринклекс. Вурм был свежим и идеально прожарен.

- А, конечно, - сказала Глисса. – Из-за несварения всегда выглядишь слегка странным. – Она достала карты из свитковой сумки, которую она носила на поясе.

- Перейдем к делу. – Обращенная эльфийка развернула карты на столе Воринклекса проворным движением длинных пальцев.

Воринклекс, ужасный и злобный претор Зарослей, усилием воли заставил уголки рта опуститься.

* * * * *

- Организация вашей общины восхитительна. Вы весьма умелый руководитель, - говорила Лилиана, пока они медленно проходили по странной земле Мирродина, тем утром, когда их обнаружили Ауриоки, спящими под Древом Сказаний.

- Это необходимость, - сказал Джор-эл. – Повсюду хаос. Ауриоки не местные в Зарослях. Все смешалось. Четкая иерархия и процедуры придают всем ощущение защищенности.

Лилиана кивнула с серьезным выражением лица, окидывая Ауриока-мистика любопытным, темным взором.

Венсер, бредущий позади своей госпожи, с грохотом выронил сумку с лезвиями травы на землю. Джор-эл и Лилиана остановились и посмотрели в его сторону. Весь отряд Ауриоков остановился и посмотрел в его сторону.

- Извинииииите, - Прогудел Венсер. – Неуклюжжжжий. – Реанимированный ученый заклинатель научился пропускать воздух сквозь различные части своего лица, образуя грубые слова.

Джор-эл с жалостью пожал плечами. Лилиана сощурилась. Телохранители Ауриоки (как о них думал Венсер) пытались скрыть выражения насмешливости и раздраженности.

Венсер, Ученый Заклинатель… Венсер, Путешественник… Венсер, блистательный изобретатель из Урборга… был низведен до уровня вьючного животного для главы религиозной общины и беспринципной колдуньи с сомнительным пищеварением.

Зомби Венсер поднял поклажу с лезвиями травы и водрузил ее обратно на плечи. Он повернул лицо к Лилиане. Его голубой глаз вспыхнул, встретившись с ее фиолетовым взором. Ее губы подернулись в мимолетной ухмылке, которую заметил лишь он. Она скользнула рукой к руке Джор-эла со змеиной изящностью.

- Джор, солнце так… печет. Я не привыкла к такой яркости. У меня кружится голова…

- У нас есть паланкин, мы соберем его за пару мгновений. Я должен был подумать об этом раньше. – Джор коснулся плеча капитана отряда, и воин немедленно приступил к сооружению носилок с помощью двух женщин Ауриоков. Мистик коротко улыбнулся в сторону Лилианы.

- Я совсем отвлекся от бытовых дел.

- Беседы о высоком этому способствуют, - ответила Лилиана. Джор-эл кивнул, соглашаясь.

Венсер поблагодарил Фирексийцев за то, что у него не осталось внутренностей, потому что, он про себя думал, я бы выблевал их всех прямо сейчас.

Носилки были сооружены. Джор-эл нежно держал Лилиану за руку, когда она легла на самодельное ложе и закрыла глаза. Джор-эл повернулся и взмахом руки приказал Ауриокам продолжать поход. Небо перед мистиком было залито яркими красными оттенками, столь же открытое и искреннее, как и его паства.

Несмотря на свое отвращение от этой сцены, Венсер все же занял свое предыдущее место слегка позади и слева от возлежащей на носилках Лилианы. Он сделал шаг, чувствуя вес шестнадцати кустов лезвенной травы, впившийся к его костлявые плечи.

Лилиана смотрела на него. Она подмигнула, затем снова сомкнула веки от ярких лучей солнц Мирродина.

Глава 4

Шеолдред не спала три дня. Она стояла на балконе своего укрытия, выкручивая руки. Наконец, она хлопнула в ладони перед собой – детский жест, переживший все обращение и который она не смогла забыть, каким бы нелепым он ей ни казался.

Сборище нимов и идиотов толпилось во внутреннем дворе под ней, снуя повсюду, словно насекомые. Они неуверенно переминались под ее мрачным взором, ибо все, что они знали, это то, что она была в ярости и была готова уничтожить всех их до единого. Откуда им было знать, что все, о чем она могла сейчас думать, был ее пропавший хлебный-курьер гомункул?